Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века - [3]

Наконец, чтобы окончательно установить контуры нашей картины, я должен уточнить, что я понимаю под выражением «Отцы пустыни». Я понимаю его не в том широком смысле, который в него повсеместно вкладывают, но в том узком значении, в каком его понимали изначально[3]. В конце IV века так именовали самых знаменитых отшельников, которые, покинув плодородные и населенные районы Нильской долины, ушли вглубь пустыни. Очень скоро некоторые из них благодаря своей святости стали особенно заметны и начали притягивать к себе множество учеников и подражателей, которые, селившись по соседству, рассматривали их как своих «отцов». До этого времени христиане, в том числе аскеты и монахи, признавали «отцами» исключительно епископов. «Епископы — отцы наши, которые наставляют нас по Писаниям», — говорил Пахомий Великий. Но постепенно в сообществах пустынников, удаленных от общин верующих мирян, возникали новые духовые отношения, связанные не с официальными и иерархическими отношениями в Церкви, но с особыми дарами мудрости и слова. Новичок, приходящий в пустыню, проходил школу под руководством старца, которого он называл своим «аввой», то есть своим духовным отцом. И вполне естественно то, что христиане именовали «Отцами пустыни» тех старцев, которые наставляли других отшельников. Мы находим это выражение в текстах начала V века, а век спустя — у монахов Иудейской пустыни — оно также обозначало старцев из пустынь Нижнего Египта, хорошо уже известных в Палестине благодаря сборникам апофтегм. В Верхнем Египте Пахомий Великий, основатель общежительного монашества, и его преемники также будут названы «отцами», но не «Отцами пустыни», ибо их общины располагались не в глубине пустыни, а вблизи поселков, находящихся в долине Нила.

Основной источник, которым я намерен пользоваться, — это конечно же слова самих «отцов» — их изречения, или, если точнее, апофтегмы. Этот термин, собственно говоря, единственный, который верно отражает характер самих текстов. Это не слова, растворившиеся в воздухе, но и не письменные наставления. Это не красивые истории, но изречения, первоначально сказанные в определенных обстоятельствах с целью научить. Они теснейшим образом связаны с жизнью отшельников в пустыне. Это — фрагменты жизни, что‑то вроде ярких эпизодов на духовном пути этих анахоретов. Именно поэтому сборники таких изречений часто носят заглавие «Жития Отцов»[4], и именно поэтому они столь важны для понимания — в своей повседневной конкретности — образа жизни первых пустынников.

Другие документы той эпохи успешно дополняют этот основополагающий источник. Сначала следует упомянуть три биографии, самая древняя из которых — это Житие Антония, созданное, по всеобщему признанию, александрийским патриархом Афанасием вскоре после смерти святого отшельника (356). Житие Павла Фивейского и Житие Илариона, составленные блаженным Иеронимом, имеют меньшую историческую ценность. Второй тип документов составляют описания путешествий, предпринятых к египетским отшельникам монахами из других областей Средиземноморья, чтобы их увидеть или даже прожить среди них несколько лет. Это «Лавсаик», названный так, поскольку адресован Лавсу, постельничему императора[5], и написанный константинопольским диаконом Палладием[6], другом святого Иоанна Златоуста. Другой наш текст, «История монахов», представляет собой рассказ о путешествии, совершенном в Египет зимой 394/95 года небольшой группой палестинских иноков. Составленный по–гречески одним из них, он затем был переведен на латынь Руфином Аквилейским, который и сам посетил монахов Египта, перед тем как основать обитель в Иерусалиме, на Масличной горе. К этим двум текстам мы можем присоединить труды Иоанна Кассиана. Прежде чем выбрать жизнь монаха в Вифлееме, Кассиан провел пятнадцать лет среди монахов Нижнего Египта (385–400), духовный опыт и уроки которых он изложил в своих «Установлениях» и «Собеседованиях», написанных для монахов Прованса. Наконец, часть сведений я почерпнул из трудов Евагрия и Исайи. Евагрий, происходивший из Малой Азии, был блестящим интеллектуалом, подвизавшимся в Келлиях и Нитрии до самой своей смерти в 399 году. Исайя, получив монашеское воспитание в Скиту, затем большую часть своей жизни провел в Газе, где и стал знаменитым духовным наставником.

Из этих различных источников я постарался отобрать все, что может способствовать намерению восстановить настолько точно, насколько это вообще возможно, жизнь первых египетских отшельников. Было бы тщетным пытаться точно разделить эти сведения на те, что отражают историческую реальность, и те, что являются легендарными. Но все же можно отметить, что нет никаких оснований подозревать в неисторичности второстепенные детали наших текстов, не преследующие никакой дидактической цели, которые, в свою очередь, очень помогают нам точно «разместить» Отцов пустыни среди их монашеского окружения. Чудеса здесь важны также, и совсем не следует пренебрегать ими, чтобы тем самым не исказить нашу картину. Будет вполне достаточно просто–напросто не принимать все за чистую монету и отдать должное воображению тех учеников и почитателей, благодаря которым эти рассказы дошли до нас. Разумеется, не часто случалось, чтобы пустынник лично повстречал дьявола или увидел ангела, добродушного льва или услужливого крокодила, но когда это происходило, то, как кажется, никто — ни зверь, ни человек — не был удивлен. В пустыне это было нормой.