Повседневная жизнь Москвы в XIX веке - [167]

Здесь было в достатке «колоколов» с горячительным и прохладительным, так что возвращались с гулянья с «насандаленными носами» и распевая песни:

В роще Марьиной гулянья,

Что ни праздник, то Семик…

или

Накануне Семика

Убил повар мясника;

Он за то его убил,

Что он душу погубил:

На столе блоху убил…

Посещали Марьину рощу только простолюдины — ремесленники, мещане, фабричные, солдаты, прислуга. В 1810–1830-х годах сюда довольно часто таскались развеселые студенческие компании и задирались с мастеровыми, что обычно приводило к потасовкам.

После Семика гулянья в Марьиной роще оставались регулярными до самой осени. В воскресные дни они обставлялись по полной программе — с балаганами и разливанным морем вина, а в будни к услугам «почтеннейшей публики» были сама роща и ресторанная «галерея», в которой, как объявлял в газетах содержатель, «во всякое время получить можно чай, кофе, разное вино и кушанья, в лучшем виде по умеренной цене». Были здесь и трактиры с музыкой, в некоторых из которых пели цыгане. Очень популярны в 1820–1830-х годах были игравшие в одном из местных трактиров торбанист Губкин и плясун Парамон, про которого говорили: «Парамон и лежа умеет плясать, ногами вензеля писать». Про них была даже сложена песня:

Играл Губкин на гитаре,

Парамон пошел плясать.

После 1860-х годов территория Марьиной рощи стала понемногу застраиваться, и гулянья здесь сошли на нет: праздновать Семик велено было ходить в Сокольники, а по воскресеньям местная публика стала ездить «отдыхать» на Воробьевы горы.

На Троицу большое гулянье устраивалось в Дворцовом (Екатерининском или Лефортовском) саду. Здесь росли причудливые деревья (к примеру, сосна о двух стволах, изогнутых в виде дивана), посаженные, как говорили, самим Петром Великим, в прудах водилась рыба, в саду имелась даже оранжерея; стояла многоколонная беседка Миловида с эоловой арфой, звучавшей под порывами ветра, играла военная музыка. Попасть в сад можно было от Лефортовского дворца, откуда на противоположный берег Яузы вел мост, позднее сломанный и замененный лодочным перевозом по 2 копейки с человека. Уже к середине века это гулянье сделалось простонародным, а сад одичал и пришел в запустение. Как острили тогдашние раёшники: «В этом парке днем не гуляют даже и куфарки. А ночью и зимой и летом жуликов столько обретается, что всякий прохожий на них натыкается и остается не только без часов, но и без носовых платков. Приходит домой гол как сокол».

В 1870-х сад и вовсе закрыли для публики, превратив в придаток размещенного в Екатерининском дворце кадетского корпуса, и приходившие в Лефортово по старой памяти москвичи отмечали Троицу, усевшись на пустыре перед запертыми садовыми воротами.

В День Всех Святых простонародье гуляло на Ходынском поле возле села Всехсвятское. Идти туда из города, то есть от Триумфальных ворот, было четыре версты, и уже на подступах ко Всехсвятскому на обочине дороге можно было видеть множество спящих пьяных, что несколько напоминало поле боя, — гулянье начиналось с утра, часов с девяти.

«По обеим сторонам узенькой и пыльной дорожки, направляющейся к мостику через ручей, — рассказывал в 1863 году о Всехсвятском гулянье Г. И. Успенский, — расположены распивочные с самыми разнообразными и заманчивыми вывесками. Нарисован, например, мужик с бокалом, похожим на Сатурновы часы и почти равнявшимся росту своего обладателя, а внизу подписано: „Господа! Эко пиво!“ или просто надписи „Раздолье“, „Доброго здоровья“, „До свидания“»^[412].

Пройдя сквозь все эти соблазны и заметно облегчив кошелек, гуляка попадал на площадку самого гулянья, где на юру торчало несколько палаток с пряниками и толпящимися возле ребятишками, с писком вертелась облезлая карусель и манил взоры парусиновый «колокол» с красными флагами по углам. Публика во Всехсвятском бывала самая простая — пригородные крестьяне, мастеровщина, бабы-сарафанницы, солдаты. Кроме карусели, из «увеселений» им предлагались дрессированные собачки и медведь («А ну-ка, Миша, покажь господам-боярам, как бабы угощают мужиков»), Две-три шарманки в разных концах площадки тянули каждая свое, и кое-кто из публики пускался под их музыку в пляс. Бабы повизгивали, мужики притоптывали, а потом разгорячившиеся парочки отправлялись прямиком в близлежащий лес. К вечеру была неизбежная драка и пьяный сон по кустам, беречь который приходили вездесущие «раздеваи-разуваичи» и оставляли гуляку если не без порток, то уж точно без сапог и шапки.

Помимо общегородских в наиболее чтимые престольные праздники происходили местные, так сказать, районного масштаба простонародные гулянья: в Иванов день 24 июня — на Трех горах, в Петров день 29 июня — у Красных ворот, в Преображенском и на Сенной площади возле Высокопетровского монастыря; 1 августа — под Симоновым монастырем, на Илью Пророка — на Воронцовом поле, 6 августа — у храма Спаса на Новом, 15 августа — под Андроньевым и т. д.

С 1880-х годов единственным местом народных гуляний для всех праздников сделалось, по распоряжению городской думы, Девичье поле.

Наиболее престижные «чистые», даже аристократические, гулянья происходили летом в Петровском парке (или просто «в Парке», как говорила вся Москва). Популярным местом гуляний этот парк сделался в 1830-х годах (официально открылся в 1834-м). К этому времени было произведено основательное благоустройство его территории. Долгое время после постройки Петровского замка в его окрестностях лежали в основном пустыри и огороды, и лишь небольшой район (территория нынешней Башиловки и Верхней и Нижней Масловки) был занят барскими дачами. К уже имевшимся центральной просеке у дворца (Дворцовой аллее), «большому кругу» и цветникам были добавлены еще три аллеи — Нарышкинская, Липовая и Петровская, подсажены деревья, проложены пешеходные дорожки. В парке появились открытый театр и «воксал», в котором давались концерты и балы и имелись помещения для карточных игр и хороший ресторан с французской кухней. Во второй половине столетия в здании «воксала» функционировало летнее отделение Немецкого клуба, активно посещавшееся дачниками. Платя 10 рублей ассигнациями (дамы меньше), сюда можно было ходить весь сезон, каждый день пользоваться здешней читальней с богатым выбором журналов и газет, играть на рояле (их было несколько и все превосходные), пить чай, ужинать. Иногда здесь устраивались и летние балы.