Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - [24]

После торжественной аудиенции иногда следовал обед в царских покоях либо (что случалось в XVII веке значительно чаще) послы отправлялись восвояси, а царский «стол» в виде большого числа кушаний и напитков им приносили непосредственно на Посольский двор.

Первая аудиенция с вручением грамот и подарков-«поминков» могла дополняться еще несколькими приемами. Их количество зависело от цели посольства и значимости того или иного государства, по мнению московского правительства. После первой встречи послов с царем иноземцам разрешалось покидать Посольский двор, но и дальнейшее их пребывание в Москве жестко регламентировалось и контролировалось. Многие иностранцы, побывавшие в Москве с дипломатическими миссиями, оставили записки, содержащие, в том числе, наблюдения за жизнью московских государей.

Суть дела, по которому приехали послы, должна была излагаться письменно. На ознакомление с привезенными верительными грамотами уходило несколько дней, после чего послов снова приглашали во дворец на встречу с царем и сообщали, что ответ на все поднятые вопросы будут давать назначенные для этого бояре в Ответной палате. На этом церемонии заканчивались и начиналась обычная черновая работа, во время которой переговорщики уже могли поносить друг друга непригожими словами, кричать и браниться.

Последняя — как правило, третья по счету — аудиенция называлась отпуском. Если результатом посольства становился договор, то на отпуске происходил обряд крестного целования, есть подтверждавшей договор присяги, заменявшей царскую подпись, поскольку по русской традиции государи руку к документам не прикладывали, так как это считалось делом не царским, а дьяческим! Думный дьяк заверял документ своей подписью, а царь скреплял его крестным целованием. Для совершения обряда приглашался придворный протопоп. Докончальную грамоту клали под Евангелие, протопоп зачитывал «заклинательное письмо о содержании вечного покоя», царь повторял за ним слова клятвы, целовал крест, брал грамоту и вручал ее послам. Значение крестного целования уходило корнями в Древнюю Русь, когда языческое понимание поцелуя как действия, скрепляющего телесную целостность, дополнилось толкованием креста как наивысшего христианского символа. Для русских нарушение крестного целования приравнивалось к смертному греху.

Если посольство прошло гладко и завершилось к всеобщему удовольствию, то на отпуске иностранцев угощали хмельным напитком из меда. К XVII веку у иноземцев сложилось обыкновение забирать кубки, из которых их угощал царь, в качестве сувениров, положив их за пазуху. Русские осуждали эту традицию, но терпели, а вскоре придумали, как минимизировать ущерб: в Англии были заказаны медные кубки, посеребренные или позолоченные и по внешнему виду ничем не отличавшиеся от драгоценных.

В первые годы после Смуты правительству требовалось восстановить дипломатическую активность, поскольку связи с иностранными державами были нарушены. В разные страны были отправлены гонцы и посланники с извещением об избрании нового царя. Они должны были особенно настойчиво внушать зарубежным правителям, что новая власть в России легитимна. Когда гонцу Ивану Фомину, отправившемуся в 1614 году к «цесарскому» двору, указали, что кланяться императору надо до земли, он с достоинством ответил, что «во всей вселенной у великих государей того не ведется, которые посланники и гонцы от великих государей к великим государям посыланы бывают, что им до земли кланяться», подчеркивая тем самым, что австрийский император и русский царь — монархи одного ранга. В1613–1614 годах в Москву, приветствовать нового государя, прибыли дипломатические представители разных стран. Прием посольств должен был полностью соответствовать аналогичным церемониям при Рюриковичах — на это обращалось особое внимание. Встречать послов каждой страны надо было именно в том месте, где их встречали ранее. Так, в конце 1614 году английских дипломатов во главе с Джоном Мерриком велено было встретить за Сретенскими воротами, «выехав за ров, где и прежних аглинских послов встречивали».

В 1613 году, когда молодому государю еще не отстроили достойных хором, а казна была пуста, самые существенные расходы потребовались именно на церемониальные и посольские дела. Одними из первых в разоренную Москву приехали «крымские гонцы», для встречи с которыми царю приготовили дорогие одежды. В первые годы нового царствования частыми были визиты послов и «купчин» от персидского шаха. Надолго запомнилось всей Москве персидское посольство 1625 года от шаха Аббаса I, привезшее не только слона с арапами, но и частицу Ризы Господней. Шведские послы прибыли в 1626 году, чтобы заключить военный союз против Речи Посполитой, что тогда было для России немыслимо, но всё же стороны обменялись заверениями в дружбе и любви между монархами. Сохранилось описание трех посольских встреч русских со шведами, состоявшихся 22, 25 и 30 ноября 1626 года в Малой Золотой палате, а также отпуска посольства 3 декабря. Всё было предельно традиционно: в сенях перед палатой послов встречал окольничий князь Г. К. Волконский, «объявлял» царю окольничий Ф. Л. Бутурлин. Михаил Федорович, как обычно, сидел на троне в окружении рынд в белых одеждах с топориками в руках. Думный дьяк Иван Грамотин передал послам указание сесть, и далее церемония проходила, что называется, в штатном режиме.