Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн - [105]

Религиозные войны не являются гомогенным периодом, напротив, они изменяют свою природу на протяжении двух поколений: массовые истребления иноверцев 1562 года радикально отличаются от деятельности лигистов 1589 года. В период, завершившийся Варфоломеевской ночью, преобладают стихийные выступления населения, спланированные и организованные акции проводятся достаточно редко. Люди действуют самостоятельно, чаще всего стихийно; капитаны ведут людей в бой, не думая о стратегии своих партий, а уж тем более о стратегии в масштабе всей страны. Барон Адрет на юго-востоке и Блез де Монлюк на юго-западе представляют архетипы этих знаменитых капитанов, действующих в согласии с местными властями и населением. Впрочем, и тот и другой имели столкновения с представителями власти: барон был заключен в тюрьму должностными лицами-протестантами, а Монлюку пришлось оправдываться перед королевскими судьями; однако Карл IX в конце концов принял благоприятное для Монлюка решение.

На фоне неконтролируемых процессов отчетливо видна слабость королевской власти. Быстрое распространение идей реформатской церкви на территории такого централизованного государства, как Франция, где король-главнокомандующий является гарантом единства нации, начинает расшатывать королевскую власть уже в царствование Генриха II, создавшего инструменты подавления протестантов без учета реальной ситуации. Таким образом король продемонстрировал непонимание новых политических и религиозных реалий. Монарх становится игрушкой в руках друзей и знатных кланов — Монморанси и Гизов, чье влияние возрастает буквально на глазах. Но вместо того, чтобы занять позицию арбитра между адептами двух религий, Генрих II ограничивается попытками обуздать и примирить интересы знатных дворянских родов. Его сыновья и преемники наследуют шаткое государство, могущество которого, отличавшее его во времена Франциска I, им так и не удастся восстановить.

Гизы, которым пятнадцатилетний король Франциск II доверяет управление страной, продолжают начатую Генрихом II политику гонений на сторонников Реформации и тотчас сталкиваются с неорганизованным сопротивлением дворян-протестантов. Не имея лидера, способного открыто возглавить партию, дворяне-протестанты поднимают мятеж, известный в истории как «Заговор в Амбуазе» (Конде всегда отрицал свою причастность к этому заговору). В период с 1563 по 1567 год побеждает политика, основанная на философии неоплатоников: Карл IX, Екатерина Медичи и канцлер Мишель де Лопиталь хотят восстановить мир и согласие, пожаловав проживающим в королевстве протестантам официальный статус. Провал переговоров в Пуасси свидетельствует о невозможности вернуться к прежнему религиозному единству страны, и двор меняет стратегию, пытаясь разыграть карту единства французской нации, ради которой, по мнению политиков, можно поступиться единством религиозным.

Толпы горожан не согласны с политикой религиозного примирения. Опираясь на исследования последних лет, в третье главе настоящей книги мы проанализировали поведение католических и протестантских масс, находивших собственные способы борьбы с охватившим их страхом. Но если католики пытались очистить мир от еретиков путем насилия, устраивая ради усмирения гнева Господня ритуальные, в сущности, убийства, то протестанты хотели сделать религиозное мировоззрение рациональным, разрушить суеверия и устранить прежде всего тех, кто эти суеверия пропагандировал.

Сторонники реформатской церкви не только изменили ментальный и религиозный универсум христианина, они предложили новые политические концепции, вводя повсюду, где им удавалось удержаться, элементы критики, элементы выборной системы, соответствующей эпохе, а также разрабатывая конституцию, способную создать эффективный противовес существующей власти. По их мнению, эти меры позволяли избежать повторения Варфоломеевской ночи. Политические идеи протестантов, равно как и зародившиеся позднее политические идеи лигистов, отвечали той модели организации общества, которую в XVII веке создадут кальвинисты в республике Соединенных Провинций, где автономные города, объединенные — весьма условно — рядом необременительных институтов, в случае необходимости координируют свои действия под эгидой протектора, чьей основной задачей является организация вооруженной обороны этих городов.

И мы имеем все основания сделать вывод, что значительная часть общества не поддерживала выдвинутый Капетингами и впоследствии реализованный якобинцами принцип жесткой централизации. Стремление к децентрализации мы находим у протестантов в городах юга, а затем у лигистов, в руках которых после дня баррикад и убийства герцога де Лиза оказалась значительная часть городов. Создается впечатление, что в XVI веке стремление к автономии было присуще главным образом горожанам. Но если к желанию добиться автономии прибавить попытки создать избирательную систему, о чем свидетельствуют составленные в 1576 году наказы Генеральным штатам, можно сказать, что большая часть общества хотела принимать участие в решении государственных вопросов и отвергала монархическую централизацию в той форме, в какой ее навязали короли из династии Валуа. Расширив рамки дискуссии по проблеме децентрализации и включив в число участников дискуссии дворян, стремившихся к индивидуальной свободе, мы имели возможность убедиться, что в XVI веке французское общество жаждало обрести значительно большую, нежели оно имело к этому времени, свободу.