Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII - [92]

Во избежание подобного несчастья герцога де Монморанси (тоже пострадавшего из-за поднявшего мятеж Гастона) решили казнить с помощью итальянской машины (прообраза гильотины), представлявшей собой острый топор, зажатый меж двух деревянных стояков.

Монморанси отвели целый день на то, чтобы исповедаться и причаститься. Это была неслыханная милость: обычно между оглашением приговора и казнью проходило не более двух часов. Герцог сам завязал себе глаза и лег на плаху. Палач дернул за веревку, топор упал, и голова отделилась от тела.

Маркиз де Сен-Map не удостоился такой чести; правда, к месту казни его и де Ту привезли в карете, а не на позорной телеге. Плаха представляла собой широкий столб, возвышавшийся на три фута над помостом; перед ним стояла низенькая скамеечка для колен. Приговоренному пришлось встать на скамеечку, обхватив руками плаху. С первого удара палач голову не отрубил; неторопливо зашел справа, ухватил голову за волосы и стал перепиливать горло. Двумя фонтанами брызнула ярко-алая кровь; голова отскочила и упала на землю; какой-то мастеровой, стоявший в первом ряду, забросил ее обратно на эшафот.

После Сен-Мара настала очередь де Ту. Он, по обычаю, обнял палача, стараясь не смотреть на помост, залитый свежей кровью, и, чтобы придать себе храбрости, громко запел псалом. Палач кое-как остриг ему волосы и завязал глаза.

Первый удар пришелся по лбу. Несчастный вскрикнул и завалился на левый бок, инстинктивно схватившись рукой за рану. Палач уже занес топор и отрубил бы ему руку, но его удержал священник. Второй удар сбросил казнимого на помост. Толпа завопила, засвистела. Палач, точно мясник в лавке, продолжал рубить. После пятого удара голова отделилась от тела…

Четвертование было исключительной казнью, применявшейся к тем, кто посягнул на особу короля, или государственным изменникам. Такая участь постигла Франсуа Равальяка, убийцу Генриха IV. На допросах его подвергли пытке «испанским сапогом», но он упорно утверждал, что действовал в одиночку. 27 мая 1610 года его привели на Гревскую площадь. На глазах у ревущей толпы его правую руку (которой он сразил короля) сожгли горящей серой. Затем вырвали щипцами груди, мясо с рук и ног. Раны залили кипящим свинцом и маслом. После этого его разорвали на части четырьмя лошадьми.

Не менее жестокой казнью было колесование. Приговоренного привязывали к двум доскам, расположенным в виде Андреевского креста, палач перебивал ему железным ломом руки, ноги и грудину, потом клал его на обычное тележное колесо, поднятое на столбе. Преступник умирал, глядя в небо, а его переломанные члены свисали вниз. Этой казни подвергали за отцеубийство, разбой на большой дороге и некоторые иные преступления. Кроме того, отцеубийце перед казнью палач отрубал правую руку.

Фальшивомонетчиков окунали головой в кипящее масло или заливали им в глотку расплавленный свинец; правда, к 1630-м годам стали ограничиваться отрубанием головы или повешением.

Ведьм и колдунов сжигали, предварительно удушив. Вдову убитого временщика Кончини, Леонору Галигаи, хотели обвинить в колдовстве – иначе каким образом она приобрела такую власть над королевой Марией Медичи, которая ни в чем не могла ей отказать? Леонора отрицала свою вину, заявляя, что она добрая католичка и не зналась ни с какими колдунами. На вопрос, как она сумела подчинить себе королеву, она ответила: «Той властью, какую имеет умная и решительная женщина над тупицей». Оставить Леонору в живых значило признать, что все нелепые и пагубные для государства поступки Мария Медичи совершила по собственной воле. Галигаи казнили как ведьму, но палач прежде отрубил ей голову, а затем бросил тело в огонь.

Жаку Калло принадлежит гравюра «Казни». На большой площади, окруженной домами и заполненной зеваками, казнят или подвергают пыткам нескольких преступников. Повсюду костры, решетки (на них волочили преступников для публичного поношения), плахи, бичи, раскаленные щипцы, дыбы, позорный столб, кресты, колеса, мечи, топоры и виселицы. Нескольким людям одновременно отрубают головы, вешают, пытают на дыбе, четвертуют… Сейчас от одного вида этой гравюры волосы шевелятся на голове, а по телу бегут мурашки, но в те времена люди сбегались посмотреть на подобные зрелища, женщины и дети стояли в первых рядах. После казни Равальяка чернь разорвала на куски его останки, вонзая в них зубы; убитого Кончини выкопали из могилы, поволокли на Новый мост, подвесили за ноги на специально установленную виселицу, развели костер и устроили вокруг дикую, жестокую пляску.

Власть была легка на расправу; разговор с преступниками (если они не принадлежали к королевской семье) был короткий; тюрьмы, в которые переоборудовали средневековые замки, предназначались в основном для «политических заключенных». Леонору Галигаи после ареста заперли в башне Лувра; сводные братья короля Вандомы и опальный министр де ла Вьевиль побывали в Амбуазе; Мишеля де Марильяка под конвоем отправили в Кан; изменившего кардиналу Шатонёфа – в Ангулем; не пустовали узилища Бордо, Дижона и Лиона; мрачной тюрьмой стал Пинероль.