Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения - [89]
«Однажды я должен был проводить на бал дочь доктора Гриффи, согласно обычаю, — вспоминает Феликс Платтер о своем пребывании в Монпелье. — Проходя рядом с ней мимо выгребной ямы, я посторонился, чтобы уступить ей лучшую сторону дороги, но так неудачно оступился в лужу, что обрызгал девицу с головы до ног грязной водой. Я готов был сквозь землю провалиться, тем более что один мой товарищ, который шел с нами, поспешил вперед предупредить, что я окатил свою невесту святой водой. Девушка поняла, что у меня не было дурного умысла, и попросила меня отвести ее домой, чтобы переодеться».
Драки и хулиганство
Бесчинства студентов. — Вмешательство властей. — Сражения между школярами и бюргерами. — Право носить оружие. — Поединки и стычки
Наличие в городе университета было, с одной стороны, благом, о чем мы уже говорили, а с другой — настоящим бедствием: школяры вели себя дерзко, нарушая практически все Божьи заповеди по списку; жители университетских городов порой находились на осадном положении, поскольку студенты совершали набеги на сады, врывались ночью в дома, вторгались на свадебные пиршества и требовали угощения, по ночам шумели на улицах, пускали в ход кулаки, камни и даже холодное оружие, били окна, оскорбляли, лупили и грабили горожан и задирали патрульных. В Риме, если распоясавшимся студентам попадался на глаза еврей, неосторожно вышедший из гетто (район между Капитолийским холмом, островом Тиберина и площадью Ларго Арджентина, окруженный высокими стенами с тремя воротами), его хватали, волокли на площадь Святого Петра и там секли и брили, если только он не покупал себе свободу, уплатив «налог на бороду».
В 1132 году епископ Парижский провозгласил интердикт на холме Святой Женевьевы, облюбованной школярами, пытаясь положить конец их бесчинствам. Но если даже епископу не удавалось с ними справиться, что уж говорить о светских властях. В 1200 году состоялось форменное сражение между студентами и людьми парижского прево; на поле боя остались лежать пять трупов. Но король Филипп Август отстранил прево от должности и принял сторону студентов, грозивших в противном случае покинуть город. К тому времени в Париже насчитывалось около двадцати тысяч школяров, и эта угроза звучала вполне весомо.
Король уступил, и теперь на студиозусов не было никакой управы: вплоть до XVI века они состояли в юрисдикции лишь университетского суда и епископа и за преступления, которые всем остальным гражданам грозили виселицей, отделывались поркой и епитимьей.
Двадцать шестого февраля 1229 года, в самый разгар карнавала, студенты снова схлестнулись с сержантами парижского прево, пытавшимися усмирить буянов. Хозяин трактира не пожелал отпустить студентам вино даром; пустяковая ссора переросла в сражение между горожанами и школярами. Все кабаки были разгромлены, вино вылито на землю, множество людей избито до полусмерти; победа осталась за студентами. Горожане пожаловались королеве Бланке Кастильской, и та велела парижскому прево «принять меры». Он с радостью повиновался: несколько студентов были убиты, множество других покалечены. В знак протеста университет прекратил лекции, и 15 апреля профессора покинули Париж, уведя за собой большую часть слушателей в Оксфорд и Кембридж. Оставшиеся же и не думали менять свой образ жизни.
Горожанам, доведенным до крайности студенческими бесчинствами, разбоем и воровством, приходилось самим защищать себя. За 1223 год парижские буржуа убили 320 школяров и побросали их тела в Сену. В 1354 году в Оксфорде состоялось целое побоище; победившие горожане разгромили 14 студенческих общежитий, студенты потеряли шестерых убитыми, 20 человек были ранены. В конце XV столетия Вена зачастую становилась ареной кровавых схваток школяров с бюргерами; некоторые ремесленные цехи давали отпор университетским буянам. В 1501 году кёльнские бочары, плотники и каменщики штурмом взяли бурсу и избили студентов. В Лейпциге университету объявили войну сапожные подмастерья. В Гейдельберге дело доходило до возведения баррикад. Школяры зачастую сталкивались с бродягами, разбойниками и прочей шушерой и терроризировали целые кварталы. Тогда обыватели перегораживали улицы цепями, освещали их за свой счет и формировали «народные дружины», заступавшие в дневной и ночной дозоры, словно в военное время.
Конечно, постоянное пребывание в состоянии войны не устраивало ни ту ни другую сторону. Феликс Платтер приводит в своих записках следующий эпизод: «18 апреля [1554 года] в Монпелье прибыли два солдата из Базеля, гвардейцы короля Наварры, с высокомерным видом, в красивой одежде с разрезами, в полном вооружении и с алебардами. Они возвращались домой. Показав им город, мы пригласили их пообедать. В Базеле они были врагами студентов и часто дрались с ними по ночам, но после оказанного нами приема пообещали, что теперь, когда вернутся, всегда будут принимать сторону студентов, а не выступать против них. Мы проводили их до моста Кастельно; там выпили на посошок и, чтобы скрепить принесенную ими клятву, крестили их чарой вина, вылитой на голову».
Надо сказать, что в средневековой Германии городские власти даже побуждали население к овладению оружием, чтобы в случае чего горожане могли сражаться в одном строю с солдатами. В XIV–XV веках в германских городах множились школы фехтования, пользовавшиеся определенными привилегиями; их посещали бюргеры, мастеровые и студенты. Ученики устраивали поединки на шпагах, кинжалах и алебардах, которые вскоре вытеснило учебное оружие — деревянная сабля, «Dusack». Но с конца XV века обычные горожане перестали учиться фехтованию, больше полагаясь на распространившееся к тому времени огнестрельное оружие, ведь целью-то было отбить нападение, а то и просто припугнуть воров. Теперь поединки устраивали только аристократы, солдаты и студенты — лишь они имели право ходить со шпагой на боку. Бюргеров это задевало, и в 1514 году старшины Вены добились запрета для студентов носить шпагу. Тогда 800 венских школяров отправились пешком в Вельс, умолять императора Максимилиана вернуть им привилегию. Император, большой поклонник рыцарских романов и кодекса чести, эту просьбу удовлетворил.
В множестве книг и кинофильмов об Альфонсо Капоне, он же Аль Браун, он же Снорки, он же Аль «Лицо со шрамом», вымысла больше, чем правды. «Король гангстеров» занимал «трон» всего шесть лет, однако до сих пор входит в сотню самых влиятельных людей США. Структуру созданного им преступного синдиката изучают студенты Гарвардской школы бизнеса, на примере судебного процесса над ним учатся юристы. Бедняки считали его американским Робин Гудом, а правительство объявило «врагом государства номер один». Капоне бросал вызов политикам — и поддерживал коррупцию; ускользал от полиции — но лишь потому, что содержал её; руководил преступной организацией, крышевавшей подпольную торговлю спиртным и продажу молока, игорные дома и бордели, конские и собачьи бега, — и получил тюремный срок за неуплату налогов.
Почти двухвековая история семьи Рокфеллер, давшей миру промышленников, банкиров, политиков, меценатов и филантропов, первого миллиардера и одного из американских вице-президентов, тесно переплетается с историей США от Гражданской войны до наших дней. Их называли кровососами, а созданную ими крупнейшую в мире нефтяную компанию — спрутом, душившим Америку; считали кукловодами, управляющими правительством, — и восхищались их умением поставить на промышленную основу всё, даже благотворительность. Рокфеллеры коллекционировали предметы искусства, строили особняки — и вкладывали деньги в образование и здравоохранение.
Действие романа охватывает период с 1617 по 1643 год и основано на подлинных событиях. Всесильный временщик Кончино Кончики убит во дворе Лувра заговорщиками с ведома юного короля Людовика XIII, который наконец-то обретает всю полноту власти. Епископу Люсонскому предстоит пройти трудный путь, чтобы превратиться в великого кардинала Ришелье, а Мари де Роган, став герцогиней де Шеврез, будет плести против него заговоры, заслужив от короля прозвище Дьявол.
Весной 1794 года Польша, уже во второй раз вынужденная отдать часть своих территорий России, Пруссии и Австрии, восстала под руководством Тадеуша Костюшко, героя Войны за независимость США, чтобы вернуть себе целостность и суверенитет. Остаться в стороне не мог никто: либо ты поддерживаешь восстание, не считаясь с жертвами, либо помогаешь захватчикам; патриот ты или верноподданный, в чужих глазах ты всё равно либо изменник, либо предатель. Что могут Польша и Литва одни против трех сильных врагов? Да еще эти вечные раздоры между поляками и неспособность действовать сообща… Восстание разгромлено, его вожди в плену, Суворов входит в Варшаву, проложив себе путь огнем и мечом.
Первая половина XVII века – эпоха Ришелье и Людовика XIII, прозванного Справедливым, – была непростой в истории Франции: заговоры вельмож и мятежи гугенотов, крестьянские восстания и участие в Тридцатилетней войне, недород и эпидемии… И все же, как и в любую другую эпоху, люди трудились, веселились, женились, рожали детей, словом, жили своей обычной, повседневной жизнью. В книге представлена широкая панорама жизни французов того времени – от крестьян и ремесленников до королевских чиновников, придворных и мушкетеров.
Образ Людовика XIII читатели представляют себе по роману Александра Дюма «Три мушкетера», где король предстает второстепенным полукарикатурным персонажем, безвольной марионеткой в руках всемогущего кардинала Ришельё. Его сын, знаменитый «король-солнце», затмил своим блеском рано скончавшегося отца. Однако тот вошел в историю благодаря событиям, имевшим куда большее значение, чем курьезное происшествие с подвесками королевы Анны. Полководец, реформатор, композитор, кулинар, кузнец, парфюмер — немногие власть имущие могли похвастаться такой широтой интересов.
«В Речи Посполитой» — третья книга из серии «Сказки доктора Левита». Как и две предыдущие — «Беспокойные герои» («Гешарим», 2004) и «От Андалусии до Нью-Йорка» («Ретро», 2007) — эта книга посвящена истории евреев. В центре внимания автора евреи Речи Посполитой — средневековой Польши. События еврейской истории рассматриваются и объясняются в контексте истории других народов и этнических групп этого региона: поляков, литовцев, украинцев, русских, татар, турок, шведов, казаков и других.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.