Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения - [3]
Университеты создавались по типу средневековых цехов, поэтому в них существовали привилегии, передаваемые по наследству. Так, сыновья докторов пользовались преимуществом при сдаче экзаменов. Оба деда Парацельса — по отцу и по матери — были врачами. Некоторые известные в XIV–XVIII веках медики были врачами в седьмом поколении. К потомственным врачам присоединялись выходцы из скромных семейств цирюльников, аптекарей и городских или полковых хирургов: нежданно свалившееся наследство, щедро предоставленная кем-то стипендия или упорный труд позволяли им вырваться из отцовской лавки и занять место среди привилегированного докторского сословия.
Бывало, что в медицину приходили и люди, поначалу далекие от этой области: сыновья королевских чиновников, юристов или честных буржуа. Франсуа Рабле (1494–1553) был сыном королевского адвоката из Шинона, Мишель Нострадамус — сыном нотариуса из Сен-Реми-ан-Прованс. Родителями будущих эскулапов могли быть и ремесленники, трактирщики, мелкие торговцы, купцы. Выходцы из небогатых, хотя порой и древних дворянских родов тоже не чурались занятий медициной.
Короче говоря, происхождение не являлось помехой для постижения наук. Зато двери французских университетов были закрыты перед необращенными евреями (впрочем, этот запрет можно было преодолеть, приняв крещение), сыновьями палачей и незаконнорожденными.
В Оксфорде с 1380 по 1500 год соотношение между представителями разных социальных групп было следующим: 61 процент студентов из крестьян, около 18 процентов — сыновья мещан и ремесленников, 8,4 процента из мелкопоместных дворян, два процента из духовенства и всего 0,6 процента из аристократов.
В первой половине XVII века в Клермонском коллеже во Франции, основанном в 1560 году (он представлял собой нечто среднее между средним и высшим учебным заведением), обучались две тысячи экстернов и 300 интернов. Половину из них составляли отпрыски знатных семейств, четверть — состоятельные буржуа и еще четверть — выходцы из менее зажиточных, но заслуженных семейств. Ученики проходили строжайший отбор, поскольку полученное образование позволяло войти в элиту королевства. Все носили форму — черную сутану и квадратный колпак, — уравнивавшую графа с сыном обойщика. Впоследствии Жан Батист Поклен, ставший Мольером, практически на равных общался с принцем Конти, покровительствовавшим его бродячей актерской труппе, поскольку оба были выпускниками Клермонского коллежа, хотя учились в нем в разное время.
Обучение в Киево-Могилянской академии было всесословным. Среди учеников Славяно-греко-латинской академии в Москве были даже дети кабальных людей; помимо русских, там учились греки, македонцы, грузины и т. д. Согласно составленной в Синоде ведомости о составе учащихся академии, в 1729 году из 259 учеников самые большие группы составляли выходцы из духовенства — 95 человек и солдатские сыновья — 79, дети мастеровых — 25, подьяческие отпрыски — 21; посадских людей насчитывалось 11, детей различных служителей — девять, благородных «шляхтичей» — всего трое, детей приказных сторожей — четверо, лекарских детей — двое, один матросский сын и т. д. В ведомостях за другие годы фигурируют сыновья типографских рабочих, новокрещеных татар и даже «богаделенных нищих». Впрочем, 7 июня 1728 года Синод предписал «помещиковых людей и крестьянских детей, также непонятных и злонравных от помянутой школы отрешить и впредь таковых не принимать». Поэтому крестьянин из Холмогор Михайло Ломоносов, явившийся в Москву в 1731 году, назвался ректору академии архимандриту Герману дворянским сыном и был зачислен. Учившийся там же прежде него Василий Тредиаковский был сыном священника.
При Академии наук, открытой по плану Петра в 1725 году, были учреждены гимназия и университет. Первоначально высшие слои русского общества охотно отдавали своих отпрысков в гимназию, куда принимали детей с шести лет, тем более что предполагалось обучать их не только наукам — для подготовки к университету, — но и обхождению в свете. Однако грубость и неумелость преподавателей, большинство из которых были немцы и даже не владели русским языком, отвратили общество от этого учебного заведения, так что туда начали поступать только выходцы из «подлых» сословий.
В Школу математических и навигацких наук, открытую в Москве в 1701 году, принимали детей «дворянских, дьячих, подьячих, из домов дворянских и других чинов» в возрасте от одиннадцати до двадцати трех лет. Для них образование было обязательным. Способные, но незнатные выпускники математической школы, «которые окончили геометрию», становились деятелями народного просвещения: по указу 1714 года их посылали «во все губернии» под начало архиереев, которые должны были выплачивать им «кормовые» из своих доходов, чтобы «в тех губерниях обучать поповских и других церковного, також и купеческого чину и дворовых людей детей, кроме шляхетства, арифметике». Тот же указ предписывал «во всех городах поповских, дьяконских и другого церковного чина не женатых всех переписать и к тому обучению во определенные места высылать немедленно, а протчих чинов детей, кроме шляхетства, призывать, чтоб они шли в то учение без всякого сумнительства и опасения, ибо то его величества соизволение не ради чего другого, но для народной пользы; и не обуча церковного чина детей женить и венечных памятей давать не велеть, и коликое число в которой губернии вышеозначенных детей и с каких чинов во учение в записке и кто из них из науки в науку превосходить будет и кто науку окончит, о том в адмиралтейскую канцелярию писать и присылать верные ведомости всегодно за руками посланных с Москвы учеников».
В множестве книг и кинофильмов об Альфонсо Капоне, он же Аль Браун, он же Снорки, он же Аль «Лицо со шрамом», вымысла больше, чем правды. «Король гангстеров» занимал «трон» всего шесть лет, однако до сих пор входит в сотню самых влиятельных людей США. Структуру созданного им преступного синдиката изучают студенты Гарвардской школы бизнеса, на примере судебного процесса над ним учатся юристы. Бедняки считали его американским Робин Гудом, а правительство объявило «врагом государства номер один». Капоне бросал вызов политикам — и поддерживал коррупцию; ускользал от полиции — но лишь потому, что содержал её; руководил преступной организацией, крышевавшей подпольную торговлю спиртным и продажу молока, игорные дома и бордели, конские и собачьи бега, — и получил тюремный срок за неуплату налогов.
Почти двухвековая история семьи Рокфеллер, давшей миру промышленников, банкиров, политиков, меценатов и филантропов, первого миллиардера и одного из американских вице-президентов, тесно переплетается с историей США от Гражданской войны до наших дней. Их называли кровососами, а созданную ими крупнейшую в мире нефтяную компанию — спрутом, душившим Америку; считали кукловодами, управляющими правительством, — и восхищались их умением поставить на промышленную основу всё, даже благотворительность. Рокфеллеры коллекционировали предметы искусства, строили особняки — и вкладывали деньги в образование и здравоохранение.
Действие романа охватывает период с 1617 по 1643 год и основано на подлинных событиях. Всесильный временщик Кончино Кончики убит во дворе Лувра заговорщиками с ведома юного короля Людовика XIII, который наконец-то обретает всю полноту власти. Епископу Люсонскому предстоит пройти трудный путь, чтобы превратиться в великого кардинала Ришелье, а Мари де Роган, став герцогиней де Шеврез, будет плести против него заговоры, заслужив от короля прозвище Дьявол.
Весной 1794 года Польша, уже во второй раз вынужденная отдать часть своих территорий России, Пруссии и Австрии, восстала под руководством Тадеуша Костюшко, героя Войны за независимость США, чтобы вернуть себе целостность и суверенитет. Остаться в стороне не мог никто: либо ты поддерживаешь восстание, не считаясь с жертвами, либо помогаешь захватчикам; патриот ты или верноподданный, в чужих глазах ты всё равно либо изменник, либо предатель. Что могут Польша и Литва одни против трех сильных врагов? Да еще эти вечные раздоры между поляками и неспособность действовать сообща… Восстание разгромлено, его вожди в плену, Суворов входит в Варшаву, проложив себе путь огнем и мечом.
Первая половина XVII века – эпоха Ришелье и Людовика XIII, прозванного Справедливым, – была непростой в истории Франции: заговоры вельмож и мятежи гугенотов, крестьянские восстания и участие в Тридцатилетней войне, недород и эпидемии… И все же, как и в любую другую эпоху, люди трудились, веселились, женились, рожали детей, словом, жили своей обычной, повседневной жизнью. В книге представлена широкая панорама жизни французов того времени – от крестьян и ремесленников до королевских чиновников, придворных и мушкетеров.
Образ Людовика XIII читатели представляют себе по роману Александра Дюма «Три мушкетера», где король предстает второстепенным полукарикатурным персонажем, безвольной марионеткой в руках всемогущего кардинала Ришельё. Его сын, знаменитый «король-солнце», затмил своим блеском рано скончавшегося отца. Однако тот вошел в историю благодаря событиям, имевшим куда большее значение, чем курьезное происшествие с подвесками королевы Анны. Полководец, реформатор, композитор, кулинар, кузнец, парфюмер — немногие власть имущие могли похвастаться такой широтой интересов.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 2001 г.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.