Повседневная жизнь депутатов Государственной думы, 1993—2003 - [6]

«Отчет о заседании Думы — 40, ну хорошо, 45 строк», — командовала Маша Чернявская и, видя насупленное лицо Пети, спрашивала, что такого они сделали, чтобы писать об этом больше. Петя вспыхивал, начинал спорить, на шум подтягивались коллеги и примерами из своего «верховносоветовского» прошлого доказывали, что Дума тянет строк на 40–50 максимум. Тем более что там полно жириновцев и коммунистов.

В марте Громадин заехал в институт забрать, наконец, трудовую книжку. Руководитель отдела, увидев блудного лаборанта, обрадовался и повел поить его чаем, чтобы расспросить о думских делах. Вопросы доктора наук несильно отличались от тех, что задавали родители или их знакомые. Его, конечно, интересовало, видел ли Петя Жириновского, правда ли, что тот собирается всех пересажать, сколько стоит депутатский обед и т. д. и т. п.

Дошло дело и до претензий.

«Депутаты планируют выделять деньги на академическую науку? — горячился ученый. — Ведь скоро совсем все развалится». Едва Петя начал объяснять, что финансами страны распоряжается правительство, его собеседник тут же подхватил: «И правильно, им в руки деньги давать нельзя, все прошвыряют!»

Громадин свернул разговор, сославшись на необходимость возвращаться в Думу. Кроме удачи, бывший шеф пожелал Пете «сохранить голову, общаясь с этими очень сомнительными людьми».

Но Петя уже привык к скептическому отношению окружающих к Государственной думе. Он защищал депутатов как мог, но не потому, что считал их особенно хорошими или умными.

Просто Громадину очень понравилось работать парламентским корреспондентом.

Глава 3 Тренировочная Руководство по работе с депутатами (1996 год)

Александр Сундуков, ведущий авторитетной еженедельной информационно-аналитической программы «Разбор полетов», посмотрел на часы и нарочито закашлялся. Ему уже с полчаса как надо было уехать из Останкина. В семь часов — прием в итальянском посольстве (нужно еще за женой заехать), а в девять — ужин в «Сирене»[16] с сотрудником администрации президента. Его друг и главный редактор информационной службы ДТВ («Демократического телевидения») Алик Нехорошев явно затянул свой разбор полетов.

«Саша, ну скажи ты, что ни одного сюжета из Думы в том виде, в котором делают их наши корреспонденты, ты в свою воскресную передачу поставить не сможешь». — Нехорошев, не желая видеть сундуковского нетерпения, решил привлечь к участию в публичной порке парламентских корреспондентов молчавшего всю летучку ведущего. «Ну-у-у, а-а-а, — Сундуков всегда долго собирался с мыслями и терпеть не мог неожиданных вопросов и поворотов в беседе, — разумеется, в том виде, в котором вы их делаете, не смогу… Я смотрел все ваши репортажи за неделю. И что получается? Не „красная“ Дума, а Красный Крест какой-то, Фонд гуманитарной помощи россиянам, пострадавшим от ельцинского режима, институт благотворительных инициатив… — Сундуков явно начинал заводиться. — Что ни сюжет из Думы, так обязательно про то, как депутаты повысили пенсии, освободили инвалидные организации от налогов, приняли обращение к правительству в связи с задержкой выплаты детских пособий. Или о том, что они создали комиссию по расследованию ущерба, нанесенного государству при приватизации нефтегазоалюминиевого АО, или написали запрос в Генпрокуратуру о нарушениях интересов трудового коллектива при приватизации Нижне-верхне-ямского чего-то-обрабатывающего комбината. И все в таком духе».

Алик, сдвинув очки на кончик носа и раскачиваясь в кресле, одобрительно кивал красноречивой телезвезде. «Но они и в самом деле занимаются всем этим», — храбро встрял в монолог Сундукова Мераб, стрингер ДТВ, человек, обладающий большими связями во всех властных институтах и неожиданными знакомствами в самых разных кругах. Сундуков, как и все руководство ДТВ, ценил Мераба за хорошую осведомленность и удивительный нюх на сенсации, но сейчас его реплика вызвала прилив еще большего раздражения. «В самом деле? И это говоришь мне ты, Мераб? Я понимаю, эти, — ведущий кивнул в сторону молодых корреспондентов, — не соображают, кого и как снимать и о чем при этом говорить, но ты-то должен понимать, что главное, главное — правильно расставить акценты. Акценты, Мераб! Прекратите давать мне эти бесконечные синхроны с Зюгановым, вещающим про преступный антинародный режим. Хватит пиарить Илюхина с его обличениями коррупционеров. Я не хочу больше ничего слышать ни про задержки зарплаты, ни про умирающую науку, ни про погибающую культуру. Вы не понимаете, что поставлено на карту?! Вы что, не понимаете, что с вашими коммуно-патриотическими стенаниями про обнищание населения нищими вот-вот станем мы! Вы подумали, куда отправитесь, если выборы выиграет Зюганов? Куда направит партия капиталистических подпевал на перевоспитание?!»

«Ты, Саша, слишком много читаешь газет — передовиц Проханова в „Завтра“[17] и эссе твоего друга детства Пожарова в „Накануне“ — вот тебе и мерещатся мифические коммунистические застенки. Ты что, Зюганова не знаешь? Не видел? Сейчас в итальянском посольстве будешь с ним чинзано пить и спагетти закусывать. А акценты мы правильно расставляем. И про дешевый популизм депутатов, которые пенсии повышают, зная, что денег в казне нет и не будет, больше, чем про сами законы, рассказываем. И про то, что Зюганов Думу использует как предвыборную трибуну, и про то, что за государственный счет, за думский счет, агитационные поездки по стране совершает — тоже». — Мераб попробовал успокоить впавшего в истерию Сундукова.