Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой - [198]

Как в некоторых первоклассных отелях вывешивают портреты звезд, останавливавшихся под их крышей, так и стены Большого можно было бы украсить галереей побывавших в нем иностранных политиков, имена которых остались в истории. И это мы еще не назвали других «друзей», среди которых — Джавахарлал Неру и Индира Ганди, Гамаль Абдель Насер и Реза Пехлеви, Мухаммед Дауд и Хайле Селассие, Франсуа Миттеран и Гельмут Коль и даже сам товарищ Ким Ир Сен, не говоря уже о Тодоре Живкове, Густаве Гусаке, а также Фиделе Кастро. Кубинский бородач, пошедший по пути социализма, запомнился балеринам: «Я никогда не забуду, как после “Лебединого озера” он — такой гигант! такой красивый! — с огромным букетом цветов — вы можете себе это представить?! — перелез через барьер правительственной ложи и вышел прямо к нам на сцену!» Фидель еще бы остался, но революция позвала его в дорогу.

«Лебединое озеро» превратилось в такой же товар для продажи на экспорт, как осетровая икра в больших синих банках, водка «Московская Особая» и матрешка. Было бы несправедливо не дать слово главной лебеди советского народа Майе Плисецкой, перевидавшей многих вельможных зрителей в царской ложе за три десятка лет, что она танцевала в этом балете. Плисецкая рассказывает и о том, с каким трудом ей удавалось преодолевать «щетину сцены» — так называли в театре правительственную охрану:

«Для гостей я натанцевалась всласть. Кого только не угощали “Лебединым” со мною. Но об одном “высоком госте” расскажу подробнее. В Москву наведался Мао Цзэдун. Великий кормчий народов Востока. Чем его потчевать? Никаких сомнений — порадуем Председателя Мао революционным балетом “Красный мак”. Но когда пожалует партийный вельможа, сообщено не было. Дирекция давай ставить “Мак” через день. День танцует Уланова, другой — Лепешинская. А Мао все не идет. Вдруг звонит Лавровский (было воскресенье): “Завтра выходной отменяется. Ты танцуешь ‘Лебединое’ для Мао Цзэдуна (то есть в понедельник), уж не подведи”. На календаре 13 февраля 1950 года.

Охрана в тот день была удесятерена. Думали, что и Сталин пожалует на балет со своим закадычным дружком. Стража просто бесновалась во бдении. Особый пропуск, который успели отпечатать ретивые блюстители за ночь, проверялся у каждой без исключения двери. Его надо было держать при себе в лифе пачки на груди. Вы понимаете, что перед “Лебединым” надо хорошо разогреться. И вот я предъявляю и предъявляю свой пропуск стражам, извлекая глянцевый кусочек картона из своей груди и упаковывая его обратно. Надо добраться до шестого этажа, где тренировочный зал. И там безмолвный страж в обвислом пиджачке. Я греюсь, а он не спускает с меня глаз. Но взгляд суровый, бдительный, бесполый. Размялась. И по второму разу — тем же стражам, тот же пропуск.

Но Сталин не пришел. Дела всемирной революции отвлекли вождя пролетариата от хореографии. А щекастый Мао — тут как тут, в царской ложе. И перед выходом на сцену, там, где у нас ящик с канифолью, те же безликие, бесполые чекисты, буря тебя глазами, все сверяют твой пропуск с твоей сомнительной личностью. И я танцую все “Лебединое” со специальным пропуском в груди — оба адажио, вариации, уход, фуэте. Не покидает мысль: вдруг на шене или прыжке пропуск выскользнет и ворошиловские стрелки в ложах примут его за новейшее взрывное устройство и откроют по мне огонь. Чем не Кафка… В конце спектакля растроганный Мао шлет на сцену гигантскую корзину белых гвоздик. Выясняем — Председатель сам пожелал зреть “Лебединое”. Для благоверного китайца красный мак — символ наркотика, порока. Не все то революционно, что “алеет”…»

Кстати, под конец советской власти гостей в царской ложе стали потчевать артистическим винегретом. В частности, когда в июне 1988 года в Большой театр нагрянули Михаил Горбачёв с Рональдом Рейганом (в сопровождении супруг), им показали адажио из «Спящей красавицы», «Аппиеву дорогу» из «Спартака», кусок из «Раймонды», танго из «Золотого века», а на десерт — па-де-де из «Лебединого озера». Видать, приелось уже, недаром еще Хрущёв жаловался: «Как подумаю, что опять на “Лебединое озеро” идти, аж тошнота к горлу поднимается. Балет, конечно, хороший, но сколько же можно!» Действительно.

А визит Рональда Рейгана наделал много шума вокруг Большого театра. Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной никак не могли дождаться американского президента (того еще артиста!), решившего погулять по Москве, посмотреть Красную площадь, сходить на Арбат. Москвичи поразились открытости высокого гостя, по-туземному окружая его гостеприимным вниманием везде, где бы он ни появился, что внесло незапланированные коррективы в график визита. Охрана Рейгана потребовала от сотрудников КГБ принять усиленные меры безопасности вокруг Большого театра, где собралась уйма народу — поглазеть на живого американского президента. Кроме того, особо тщательная проверка документов на входе в театр создала очередь. Все это внушило американцам серьезные опасения относительно безопасности их лидера. В конце концов руководитель охраны Горбачёва генерал Юрий Плеханов поставил ультиматум: «Если Рейгана и Нэнси не будет через пять минут в Большом театре, то Горбачёв и особенно его супруга уедут!»