Повседневная жизнь Берлина при Гитлере - [18]

«Таратара» и ходьба «гусиным шагом»

Другие традиции старой Германии поддерживались на Унтер ден Линден (берлинских Елисейских Полях), хотя власти относились к этому с некоторым подозрением. У Нойе Вахе, здания кардегардии, имеющего форму античного храма, прусский военный духовой оркестр играл то самое «таратара», которое когда-то так радовало сердца кайзеров. Ветераны войны 1914–1918 годов, которые пока бойкотировали нацистские парады, объясняли здесь своим детям, что еще живы традиции прусской молодежи, воспитывавшейся в приверженности порядку, в дисциплине и послушании. Берлин оставался городом, привязанным к своему прошлому. Со времени первых гренадеров короля-солдата Фридриха II, друга Вольтера и энциклопедистов, здесь культивировали «гусиный шаг», рефлексивное сгибание ноги в колене, превосходное упражнение для придания гибкости мускулам, заключавшееся в том, что солдат, держа корпус прямо, марширует, резко выбрасывая вперед, до уровня талии, попеременно правую и левую ноги, не сбиваясь и не обнаруживая излишней суетливости.

Воєнная наука, железная дисциплина — вот чему хотели бы обучить старики из рейхсвера новые поколения солдат, которые, увы, были вынуждены приносить присягу Гитлеру. Если отвлечься от людей в нацистских униформах, которых с годами становилось все больше, можно было бы сказать, что зеленый центр Берлина с его статуями, дворцами и триумфальными обелисками оставался Марсовым полем, гигантским военным плацдармом. Даже молодые матери, толкая свои коляски, напевали военные мелодии, которые здешним младенцам нравились больше, чем бутылочки с сосками…

«Корабль-призрак» «дяди Германа»

Из всех нацистских лидеров Геринг был ближе других к этой традиционной Германии. Он имел более благородное происхождение, чем Геббельс, Гесс, Гиммлер, Лей и Гитлер. Выдающийся летчик времен Первой мировой войны, служивший в «Эскадрилье Рихтхофена», весьма популярный в международном сообществе авиаторов, он всегда отличался склонностью к авантюризму. В нацизме его привлекали три возможности: удовлетворить свое желание взять реванш за версальское унижение, играть ключевую роль в государственном управлении и одновременно лично обогащаться. Действуя в духе вагнеровских персонажей, он похитил некую шведскую героиню, Карин, из ее шведского замка. Циник, маргинал, наркоман, мегаломан, скрывающийся под маской добродушного гуляки, он очаровал Гитлера, по натуре своей мелкого буржуа, и тот прощал ему всё, тогда как Рем, грубый солдафон, в свое время «просиживавший штаны» в окопах под Верденом, так никогда и не сумел завоевать сердце фюрера, хотя в их характерах были сходные черты: жестокость, коварство, хладнокровие, железная воля, смелость. Геринг помог своему другу Адольфу, которого считал равным себе, легальным путем завоевать власть, уничтожить штурмовиков и коммунистов. Однако этому сыну богатого колониста из немецкой Африки,[76] просуществовавшей до 1918 года, не было никакого дела до социальной революции. Эти два человека, Гитлер и Геринг, превосходно дополняли друг друга. Оба они обладали проницательностью, и толстяк Герман внушал доверие тем, кто не очень-то полагался на худого Адольфа.

Когда Геринг превратился в немецкого Хёрста и обосновался на вилле «Каринхалле», названной в честь его незабвенной возлюбленной[77] и наполненной несметными сокровищами, когда приобрел привычку перебирать в своих карманах рубины и изумруды и стал посылать агентов во все страны Европы, чтобы они покупали для него еврейские коллекции и сокровища Лувра, Гитлер по-прежнему прощал ему всё. Геринг часто предавался размышлениям в этом своем дворце, построенном в северной части Берлина, на берегу озера, среди вязов и сосен; он также любил устраивать здесь приемы и принимал своих гостей с императорской щедростью, одетый в костюм Зигфрида. Всегда легко доступный для иностранных послов, для авиаторов со всего мира, он имел свои спортивные залы, стадионы, залы для приемов и даже соборы. И среди всех этих излишеств у него имелась келья, в точности скопированная с кельи святого Иеремии, какой она изображена на гравюрах Альбрехта Дюрера! Геринг, который одновременно был премьер-министром Пруссии, имперским министром авиации, председателем рейхстага, координатором экономических мероприятий по подготовке Германии к войне,[78] директором концерна «Герман Геринг верке», рейхсмаршалом (это он-то, в войну дослужившийся только до капитана!), инициатором создания гестапо и первого концентрационного лагеря (Канарис старался не замечать его, как и он — Канариса), обожал забираться на гигантскую фисгармонию и оттуда управлять, на радость своим маленьким племянникам, миниатюрной железной дорогой. Посол Франции и посол Соединенных Штатов застыли в изумлении, когда однажды он предложил им принять участие в этой игре.

«Нордический» праздник

Берлинцы беззлобно посмеивались над страстью Геринга к медалям. «Дядя Герман» был очень популярен, хотя нередко становился жертвой их иронии. В нем видели воплощение славного Гаргантюа, добродушного Гулливера. В Берлине любят толстяков: здесь лишний вес воспринимается как синоним радости, как доказательство хорошего характера его обладателя. У себя в «Каринхалле» Геринг, который вскоре после смерти своей шведки женился во второй раз на дородной актрисе,