Повседневная жизнь Арзамаса-16 - [24]
Весть о кончине великого старца быстро распространилась повсюду, и окрестные жители устремились в обитель. В течение восьми дней тело святого стояло открытым в Успенском соборе. Могилу старцу приготовили на том месте, которое указал он сам, — по правую сторону от соборного алтаря. Еще до дня погребения Саровская обитель была заполнена тысячами верующих-, в день погребения, во время литургии, было столько народа, что свечи около гроба гасли от недостатка воздуха. Погребение было совершено игуменом Нифонтом и братией Саровского монастыря. Над могилой поставили чугунный памятник с надписью: «Жил во славу Божию 72 года, 6 месяцев и 12 дней». Чудеса, которыми преподобный прославился еще при жизни, продолжались и после его кончины.
В 1903 году преподобный Серафим Саровский был официально причислен Церковью к лику святых и в присутствии императора Николая II, его семьи и многих тысяч верующих чудотворные мощи святого были открыты для всеобщего почитания. После ликвидации в 1922 году Саровского монастыря мощи великого старца забрали в Москву. Сначала они в антирелигиозных целях были выставлены в Румянцевском музее, а вскоре увезены неизвестно куда, и местонахождение их в течение долгих десятилетий оставалось совершенно неизвестным. В 1990 году великая православная святыня была обнаружена в Казанском соборе Ленинграда (превращенном при советской власти в Музей истории религии и атеизма) и в начале января 1991 года передана Церкви. 7 февраля чудотворные мощи были перевезены из Ленинграда в Москву, а затем положены в незадолго до этого восстановленном Серафимо-Дивеевском монастыре. Так исполнилось еще одно пророчество преподобного Серафима, сказавшего однажды, что тело его найдет пристанище не в Сарове, но в Дивееве.
А. М. Подурец обнаружил интересную особенность. Все известные саровские пустынники числились по ведомости больными и немощными. Серафим Саровский все годы числился находившимся в монастырской больнице. Так же и Марк. Иеродиакон Александр был приписан к больнице, а в ведомости 1807 года в графе, где записывалось послушание, значится: «…по слабости здоровья служит редко, а упражняется при погребах». Дорофей не числился в больнице, но и против его имени была запись «…за слабостью здоровья упражняется рукоделием». Ученый справедливо считает, что здоровьем пустынники обладали нормальным, ведь и дожил каждый из них до преклонных лет: Серафим Саровский — почти до 73 лет, Марк — до 70, Александр — до 75, Дорофей — до 69, а игумен Назарий — до 72 лет. Дело опять же в теснейшем переплетении бытового и духовного. Иеромонахи и иеродиаконы, удаляясь в пустынь, прекращали участвовать в церковном богослужении, которое считалось их обязанностью. Судя по всему, епархиальное начальство пустынножительства не одобряло, и неучастие монахов в церковной службе могла оправдать только одна причина — болезнь. Впрочем, это лишь предположение историков. Несомненный факт, что игумен Нифонт, будучи настоятелем в последние годы жизни Серафима Саровского, к пустынножительству относился неодобрительно, тогда же, в конце концов, пустынножительство в Сарове пресеклось. Помимо пустынников, всегда привлекавших любопытные взоры, свой след в истории Сарова оставили иеромонах Мелетий, совершивший два раза паломничества в Палестину и написавший о первом из них книгу. Еще был иеромонах Иуст (по прозванию «астролог»), знаток астрономии, истории, географии, ведший в Саровской пустыни метеорологические наблюдения. Саров стал не просто монастырем, а действительно центром культуры. В 1797 году Саровскую пустынь собирался посетить император Павел I. В монастырь прибыли 38 человек императорского караула для обеспечения безопасности его величества. Караул пробыл в Сарове более месяца и покинул пустынь, так и не дождавшись Павла, который по каким-то, не зависящим от монастыря причинам отменил поездку в Саров.
13 марта 1803 года в монастырских хрониках был зафиксирован пожар в братской трапезной и хлебной. Запись об этом пожаре интересна тем, что в ней упомянуты саровские пустынножители. «При погашении пожара сего были и пустынники, — отец Серафим, отец Дорофей и отец Мефодий (будущий схимонах Марк), кои, услыша в пустыни необыкновенный звон, скорейше поспешили на пожар. Отец Серафим во время пожара с молитвою осенял крестом, носимым на себе, горящее здание; о. Дорофей гасил пламя; а о. Мефодий, вышед вне пустыни на малое расстояние, стоя на коленях, молил Бога, дабы огнь погас, и обитель избавилась от беды».
Выше уже упоминалось о непростых отношениях Серафима Саровского с Нифонтом — девятым настоятелем Саровской пустыни. Нифонт, судя по всему, был сложной фигурой с сильным и независимым характером. «Порядок» — вот наиболее часто употребляемое слово при характеристике Нифонта и его методов управления монастырем, «…о. Нифонт выказывал… особую свою ревность к водворению везде и во всем должного порядка. Любовь к порядку была его главною отличительною чертою… это был живой образец порядка».
Естественно, далеко не всем в монастыре это нравилось. В начале игуменства Нифонта на него поступил донос в Тамбовскую епархию. Но епископ Феофил (Раев) поддержал настоятеля. Что бесспорно, в годы игуменства Нифонта (1807–1842) значительно укрепилось благосостояние Саровской пустыни. Годовой доход монастыря, например, возрос с 32 тысяч рублей в 1810 году до 107 тысяч в 1820-м. Быстрый рост доходов шел в основном за счет эксплуатации лесных богатств в монастырских владениях, доля дохода, полученная от лесопромышленности, составила в 182 5 году 65 процентов. В то же время удельный вес чисто церковных доходов в монастырском бюджете заметно упал, хоть они и выросли по абсолютной величине: 4600 рублей в 1787 году (82 процента всех доходов) и 16 300 рублей в 1825 году (20 процентов).
В книге анализируются армяно-византийские политические отношения в IX–XI вв., история византийского завоевания Армении, административная структура армянских фем, истоки армянского самоуправления. Изложена история арабского и сельджукского завоеваний Армении. Подробно исследуется еретическое движение тондракитов.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.