Поворот судьбы - [43]

– У нас разные фамилии, – с сожалением ответил он.

Сторож открыл дверь.

– Закрыто. В этот час здесь никто не должен находиться, кроме меня.

– Это художница. Рейчел Китс. Глядите. – Джек показал на витрину. – Видите объявление? Рейчел Китс. Возьмите рекламный проспект и взгляните на фотографию. Это она.

Сторож почесал нос.

– Прямо не знаю, как быть.

Джек толкнул дверь плечом и внес Рейчел в фойе. Это маленькое приключение смущало и возбуждало ее.

– Мистеру Вулфу это не понравится, – прозвучало у них за спиной.

Джек направился прямо к выставочному залу. Он был темным и жутковато тихим. Рейчел прижалась к Джеку и затаила дыхание. Когда он наклонился, чтобы локтем дотянуться до выключателя, она еще крепче обхватила его за шею. Включив свет, Джек отнес Рейчел на середину зала и осторожно поставил на ноги. Он обхватил ее сзади за талию, его подбородок касался ее головы.

У Рейчел перехватило дыхание. Она окинула взглядом холсты, не зная, на каком остановиться – ей хотелось видеть все сразу. Она начала с детенышей рыси. Это была ее любимая картина. Потом настал черед белой цапли и серого кита. И одинокого арктического волка.

Рейчел вздрогнула. Она ведь не дописала арктического волка. И куропаток, и оленя, и цаплю.

– О Боже!

Гагары. Гагары, сидящие в сумерках на гладкой, как зеркало, поверхности озера. Все это сделал Джек. Никто другой не мог этого сделать. Он сделал это для нее – и получилось так красиво, так красиво!

Из глаз хлынули слезы. Рейчел была растрогана и одинока, она нуждалась в любви, хотела ее и боялась. Когда Джек привлек ее к груди, она крепко прижалась к нему.

– Не плачь, мой ангел, – утешал он. – Прошу тебя, не плачь. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Она хотела ему сказать, что сделанное им прекрасно, что она счастлива, как никогда в жизни. Хотела сказать, что любит его, но не могла справиться со слезами. Рейчел никогда так не плакала. Никогда так не любила.

Он подхватил ее на руки, и в следующий момент они уже сидели на полу. Джек начал убаюкивать ее нежно, как ребенка, и постепенно судорожные всхлипы затихли.

И тогда Джек заговорил. Его лицо было совсем рядом, голос звучал виновато, но достаточно уверенно:

– Если бы я не пришел сюда и не увидел рысят, мне бы и в голову не пришло дописывать твои картины. Бен восхищался рысятами и говорил, что это его любимая картина, и тут я вспомнил, что мы писали ее вместе. Он этого не знал, а значит, не мог ни о чем догадаться, и я загорелся этой идеей, Рейчел, просто загорелся. Я бы никогда не решился на это, появись хоть малейшие признаки того, что ты скоро очнешься, но они все не появлялись.

Он прижал ее голову к своей груди.

– Я часто мечтал, – сказал он. – И знаешь, о чем?

Она покачала головой, думая о том, о чем сама мечтала и чего желала всей душой.

– О том, что мы станем писать вместе. Я не хочу, чтобы на картинах стояла моя подпись. Подписывать их будешь ты. Я не оставлю архитектуру, но буду строить только жилые дома – дома для людей, которые смогут мне улыбаться и которым будет нравиться то, что я делаю. Когда-то я этим занимался, но это было так давно. Сидя у твоей постели, Рейчел, я вспомнил о прежней своей работе и о нас с тобой, я вспомнил вещи, которые, наверное, хотел забыть, потому что они были прекрасны, а я их потерял.

Рейчел понимала, что он имеет в виду.

– Я хочу строить дома и писать фон для твоих картин. Я хочу жить в Биг-Суре, Рейчел. Я хочу снова быть с тобой.

Рейчел прильнула к нему. Его шея намокла от ее слез. Джек нашел губами ее губы и подтвердил поцелуем все то, что только что сказал. Потом он взял в ладони ее лицо и прошептал:

– Я никогда не переставал любить тебя. Никогда.

– Но ты отстранился от меня, – упрекнула она его.

– А ты от меня ушла, – парировал он.

– Мне было больно. И источником боли был ты.

– Когда ты мне тогда позвонила, я не знал, что ты беременна. Я должен был приехать. Мне очень жаль, что ты потеряла ребенка. Наверное, тебе было очень тяжело.

– Да. Мне было тяжело.

– Ты не сердишься, что я дописал твои картины?

– Я рада, что ты сделал это. А что с Джилл?

– Все кончено. У нас с ней не было будущего. А что с Беном?

– Ничего. Совсем ничего.

– Мне нравятся твои друзья.

– А им нравишься ты. Что ты сделаешь со своим домом?

– Продам. Мы могли бы купить дом побольше, но мне нравится тот, в котором ты живешь.

– Правда? Ты в этом уверен? Ты искренне говоришь?

– Правда. Уверен. Искренне.

– А через пять лет он тебе тоже будет нравиться? – спросила Рейчел.

– Я жил один. Пять лет, десять лет, двадцать лет жизни с тобой в этом доме – это настолько лучше всего того, что у меня было… – Голос Джека задрожал, глаза увлажнились.

– Я люблю тебя, – проговорила она и коснулась губами его губ.

Откуда-то со стороны донеслось недовольное:

– Мистеру Вулфу это не понравится.

Верно, подумала Рейчел, не понравится. Еще она подумала, что Бен с самого начала понимал, что в ее жизни чего-то не хватает. Но по своей доброте он будет рад узнать, что теперь у нее все в порядке.