Повесы небес - [29]

Когда мы вышли из аудитории и он принялся восхвалять своих студентов, мне пришлось несколько притушить его энтузиазм. Они умели запоминать свои роли с одного единственного чтения, а в искусстве притворства они были непревзойдены.

— Все они — способные актеры, Джек, так как верят в свои роли, как в непререкаемые истины,[57] - восторженно произнес Ред.

— Ну, если говорить о Евангелии, Ред, ты можешь причинить им вред, начиняя их головы суевериями и предрассудками.

— Нет, Джек, — возразил он. — Я подготавливаю их умы к тому, чтобы они поверили, когда придет твой черед рассказывать им о Боге, говорящем из горящего куста, о манне с небес и о нашем благословенном Спасителе, ходящем по воде, аки посуху.

О'Хара всегда смотрел далеко вперед.

Помалу мои лекции по благопристойности возымели действие, сначала среди учащихся смешанных классов. По мере того, как летний семестр приближался к закрытию, в моих классах появлялось все больше и больше студентов в трусах, и однажды утром, когда я обозревал аудиторию, я с чувством мучительного прощания обнаружил, что эллипс Кары прикрыт.

Только тогда я прекратил перекличку и мои студенты канули в анонимность.

Трусы стали массовым увлечением в комплексе. Мужские особи не хуже женских гонялись за модой. Понятно, что доминирующим фасоном стали зеленые трусы в горошек.

А затем по комплексу распространилось еще одно модное новшество. Однажды утром в аудиторию вошла девчушка с блестящими темными волосами и такими же блестящими темными глазами. На широкой красной ленте, одетой на шее, в ложбинке между ее грудями бросался в глаза зеленый с белым Крест Святого Георгия. Ред присудил свою первую награду!

В эту же неделю я засек еще один Крест Святого Георгия на особи женского пола, проходящей мимо меня по коридору. Эта гибкая молодая девушка, ходившая с необыкновенно волнообразными движениями бедер, чрезвычайными даже для Харле-ча, также была брюнеткой.

Прошло несколько дней, прежде чем я смог поздравить Реда за выбор соискательниц, так как темп работы вынудил нас отложить встречу в таверне до шестого дня, местного эквивалента пятницы при восьмидневной неделе. И вот тогда до меня дошло, что обе дамы были темноволосые.

— Я сыт по горло золотоволосыми ангелочками, — ответил он, — а сейчас я набираю состав исполнителей для телевизионной драмы, но ни одна из моих девушек не хочет играть Джульетту, потому что ее убивают. Атак как Джульетта — итальянка, то должна быть темноволосой.

— Так ты ставишь Шекспира?

— Девяносто минут основного времени по всенациональному вещанию, в шестой день через две недели.

— Как тебе удалось договориться? — спросил я. — Я полагал, что у Бубо монополия на телевидение.

— Монополии нет ни у кого. Это дело провернули студенты. Несколько моих студентов заправляют в телевидении постановкой пьесы.

— Какую же пьесу ты хочешь поставить?

— Я открываю сезон убийством Макбета его женой…

— Постой, Ред, — сказал я, — я читал Шекспира в высшей школе. Леди Макбет не убивала Макбета. Его убил Бэнко.

— Это технические детали. Я хочу, чтобы леди Макбет сыграла роль матери Гамлета — это придаст больше чувств сцене кровосмешения, в которой Гамлет обвиняет мать в убийстве его отца, чтобы разделить ложе с братом Макбета, Яго.

— А как сюда попала Джульетта?

— Она бежит от Шейлока, снедаемого похотью, и переводит дух, лишь добравшись до замка, где в нее влюбляется Гамлет.

— А куда делась Офелия?

— Эта роль не слишком удачная, — объяснил Ред, — поэтому Гамлет во втором акте упекает ее в женский монастырь. К тому же она была жидковата в коленках.

— Офелию будет играть, конечно, блондинка?

— А кто же еще? — с презрением фыркнул Ред.

Глава шестая

Невероятно, но Ред поставил эту, якобы шекспировскую, чистейшую "мыльную оперу", использовав некоторые из самых лучших, когда-либо написанных великим бардом, строк, превращенных в винегрет.

О'Хара попросил меня сочинить рецензию для состава исполнителей, так как на Харлече не было ни одной газеты и ни одного драматического критика, которые бы могли оценить игру артистов по земным стандартам.

Я отверг приглашение прийти на студию, но согласился встретиться с труппой в таверне после телепередачи, потому что хотел понаблюдать за залом, чтобы видеть реакцию толпы.

"Гамлет Макбет" ставился на фоне декораций, воспроизведенных по материалам земных микрофильмов, и меняющихся для каждой сцены; открывался спектакль сценой поросшей вереском безлюдной шотландской пустоши, где несколько ведьм, сплетничая, пророчили гибель клана Макбетов. Операторская работа была великолепна и, когда на экране появлялся крупный план, эмоции, проявляющиеся на лицах актеров, были подобны эмоциям землян. Джульетта, роль которой играла студентка по имени Кики и в которой я узнал даму ордена Креста из класса эстетики, была восхитительно задрапирована в кружева и пурпурный бархат, а ее сверкающая мантия всего лишь на две ладони не доходила до колен. Волосы были высоко заколоты вокруг хенена.[58]

В последних сценах Гамлет был доведен до неистового гнева намеками Яго о том, что он, Яго, предавался удовольствиям услад не только невестки, леди Макбет, но и снохи, любимой жены Гамлета, Джульетты. Ревнуя, Гамлет целовал на прощанье свою спящую новобрачную, а затем закалывал ее стилетом, который извлекал из ее же прически. Но за шпалерами