Повестушки о ражицкой баште - [5]

Я хорошо представляю его себе по рассказам покойного деда, как он уезжает откуда-нибудь в своей рессорной пролетке домой, довольный тем, что его подсадили в пролетку, специально для него поданную, в восторге от хорошего обеда, поглаживая себя по жилету и произнося: «Ну, слава тебе господи, воздайте кесарево кесарю». При этом он так удовлетворенно вздыхает и попыхивает трубкой, что даже кучер, еще мало знакомый с новым управляющим, оглядывается с козел, думая, что тот хочет дать ему знать, куда ехать: налево или направо.

Далее представляю себе, как после часа езды управляющему становится не по себе, потому что у него опять начинает сосать под ложечкой, и он опять гладит себя по жилетке и на этот раз отеческим тоном говорит:

- Не волнуйся, скоро будем дома.

Дальнейшая езда сопровождается вздохами.

- Ах, какой ужас, когда человек все время голоден,

Управляющий Бегальт на самом деле был всегда голоден. Голод мутил его по ночам, во время сна, и через несколько минут после завтрака, и через минуту после плотного обеда, и после ужина. Короче говоря, подобного управляющего в Противине никогда еще не было - такого толстого и вечно голодного, который, давая служащим Противинского поместья обед по случаю своего вступления в должность, съел бы при них целого гуся и две курицы, а по уходе гостей сказал бы жене:

- В первый раз не мог поесть как следует; они с меня просто глаз не спускали. Приходилось себя ограничивать. Ну, да я иначе себя вознагражу.

И он вознаградил себя тем, что разъезжал по баштам имения.

Жены баштырей Противинского поместья имели обыкновение носить на кухню управляющему гусей, кур, уток, яйца, масло и другие припасы.

Этот обычай неизвестного происхождения соблюдался женами всех сторожей, за исключением Яреша. Это было вроде взятки управляющему, которая объяснялась, быть может, нечистой совестью сторожей. Но Яреш говорил:

- Кто служит добросовестно, тот ничего носить не должен. Управляющий получает в шесть раз больше, чем я. Он у князя постоянный служащий. Так с какой же стати я должен ему что-нибудь давать, коли у меня в шесть раз меньше, чем у него, а работаю я честно, исправно?

И жена Яреша никогда ничего не носила на кухню ни к одному управляющему.

Первое время управляющий Бегальт для утоления своего личного голода объезжал сторожки и требовал от сторожей угощения под тем предлогом, что ему необходимо лично с ними познакомиться, а в дальнейшем оправдывал эти объезды необходимостью проверять, сколь добросовестно выполняют они свои обязанности.

Сторожиха угостит господина управляющего, а тот, наевшись, сделает тонкий намек, что, дескать, неплохо было бы дать ему возможность привезти какую-нибудь живность домой; потом едет в другую сторожку, где опять ест. И там сторожиха опять угощает, а перед отъездом кладет ему в пролетку битую птицу.

Но больше всего хотелось Бегальту съездить в ражицкую башту, так как он был наслышан о поварском искусстве сторожихи Ярешовой.

Говорили, что она превосходно готовит дичь, и это очень воодушевляло господина управляющего. И о жареной баранине была речь, наверно показавшаяся управляющему дивной поэмой, хоть он, конечно, никогда стихов не читывал. И вот управляющий Бегальт, недолго думая, отправился на ражицкую башту. Приказал заложить пролетку, к которой он, вступив в должность, велел приделать сзади нечто вроде сундука, туда кучер укладывал полученные в подарок съестные припасы, и поехал, предвкушая чудное угощение, приготовленное приветливой ражицкой сторожихой.

Встреча с баштырем Ярешем имела совершенно официальный характер. Сторож не очень кланялся, так же как и сторожиха.

- Я приехал познакомиться с вами, лично вас узнать, - сказал управляющий, усаживаясь на стул, предварительно окинув его быстрым взглядом: выдержит ли он тяжесть его тела?

- Господин управляющий, не угодно ли закусить? - предложила сторожиха.

- Гм, закусить?.. Что ж, не возражаю, - ответил управляющий, с удовольствием поглядывая в окно на гусей, уток и прочую живность, начиная с хохлатых кур и кончая цесарками, которых он тоже очень любил.

- У вас тут домашняя птица, гуси, утки, - задумчиво промолвил он, обращаясь к Ярешу. - Я очень люблю гуся, если зажарен как следует. Вы, я слышал, отлично готовите птицу... Ах, вон и цесарки! Очень вкусно с лапшой. Н-да, куры у вас что надо.

«Ишь, какой прыткий», - подумал сторож, слушая речи толстого управляющего.

- В том поместье, где я прежде работал, приказчики тоже разводили цесарок, гусей, уток и всякую птицу. Приеду куда-нибудь - угощают, а домой еду, кучер говорит: «Мне, барин, на козлах даже не повернуться. Я весь гусями да утками обложен. Это, говорят, к столу вашей милости». Да и приказчицы кое-чего приносили. Ну, понятно, я в долгу не оставался. Никого не допекал. И меня любили.

«Эге! - подумал Яреш. - Ну, меня на это не поймаешь».

А управляющий продолжал сладким голосом, словно вспоминая о чем-то необыкновенно прекрасном.

- Бывало, только приедешь куда-нибудь, сейчас же спрашивают: «Чего угодно покушать?» - «То и то», - отвечаю. И не пройдет и часа, как на столе появляется все, что я назвал.