Повести. Рассказы - [128]

Участники банкета от испуга тотчас протрезвели и, шелестя одеждами, отступили в конец зала. Юй же шагнул прямо к столу и уселся во главе его, причем вытянул ноги, а не подогнул под себя — не то из-за простоты нрава, не то из-за суставного ревматизма. Он был без чулок, так что сановникам были видны его огромные ступни, покрытые застаревшими мозолями, похожими на каштаны. Свита расселась по обе стороны от Юя.

— Вы сегодня изволили вернуться в столицу? — осмелев, почтительно спросил один из младших чиновников, потихоньку подползая на коленях к столу.

Юй ничего не ответил и обратился к присутствующим:

— Садитесь поближе! Ну, выяснили вы, как обстоят дела?

Сановники поползли на коленях и, поглядывая друг на друга, уселись в конце стола, на котором были остатки пиршества. Они со стыдом смотрели на надкушенные лепешки из сосновой коры и обглоданные бычьи кости, но боялись приказать повару убрать со стола.

Наконец один из сановников заговорил:

— Осмелюсь доложить вашей милости, дела обстоят вполне прилично, впечатление весьма благоприятное. Сосновая кора и водоросли имеются в изобилии, напитки тоже. Народ у нас смирный, ко всему привычный. Он, ваша милость, славится во всем мире своим умением переносить трудности.

— Тем не менее ваш покорный слуга уже составил план сбора пожертвований, — заговорил другой сановник. — Предполагается устроить экспозицию необычных продуктов питания, а также пригласить мисс Нюй-вэй[351] для демонстрации мод. Если во время продажи билетов объявить, что в зале уже не будут собирать пожертвования, то можно надеяться, что придет много народу.

— Отлично, — сказал Юй, слегка наклонившись к говорившему.

— Но самое неотложное — это поскорее отправить большой плот за учеными и перевезти их сюда, на плоскогорье, — сказал третий сановник. — Кроме того, следует послать кого-нибудь в страну Цигун, рассказать о том, как мы почитаем культуру, и сообщить, что свое ежемесячное вспомоществование они могут отныне направлять непосредственно нам. Вот здесь есть петиция, составленная учеными, и весьма толковая: они считают, что культура является жизненной артерией нации, а ученые — душа культуры.[352] Пока существует культура, будет существовать и Цветущее Ся, все же остальное — вещи второстепенные.

— Они полагают, что Цветущее Ся слишком густо населено[353] и что путь к благоденствию лежит через сокращение населения, — вновь заговорил первый сановник. — К тому же речь ведь идет о людях темных, чьи эмоции отнюдь не столь утонченны, как представляют себе мыслители. При оценке людей и событий субъективные взгляды — самое главное. Вот, к примеру, Шекспир.

«Пошли вы все к чертовой матери», — подумал про себя Юй, а вслух громко произнес:

— Я провел обследование прежних способов усмирения вод и нашел, что устройство запруд действительно было ошибкой. Впредь нужно будет отводить хляби в море. А каково ваше мнение, господа?

Стало тихо, как на кладбище, лица у сановников покрылись мертвенной бледностью. Многие почувствовали себя больными и подумали — не остаться ли завтра им дома.

— Это же способ Чи Ю! — возмущенно прошептал один храбрый чиновник из молодых.

— Позвольте вашему покорному слуге заметить, что, по его непросвещенному мнению, вашей милости следовало бы пересмотреть свое решение, — тоном категорического протеста заявил седобородый и седовласый сановник; ему представилось, что судьба Поднебесной сейчас зависит от его речи, и он набрался твердости, забыв даже думать о собственной судьбе. — Ведь устройство запруд — это способ его милости, вашего батюшки. «Три года не отклоняться от пути отца — в этом и состоит сыновняя почтительность».[354] А еще не прошло трех лет с тех пор, как его милость поднялась на небо.

Юй не проронил ни звука.

— К тому же ваш батюшка потратил столько сил и энергии! Он украл у верховного божества волшебную землю, чтобы с ее помощью строить запруды.[355] Это навлекло на него божий гнев, зато воды поубавилось. Так что, по-видимому, лучше действовать прежним способом, — сказал другой сановник, с проседью, который был приемным сыном дяди Юя по материнской линии.

Юй не проронил ни звука.

— Мне кажется, что вашей милости все-таки лучше «содеять то, что не удалось родителю», — громко и слегка пренебрежительно сказал один толстый чиновник с блестевшим от пота лицом, который принял молчание Юя за готовность покориться. — Следовать семейной традиции — значит восстановить репутацию семьи. Ваша милость, возможно, не знает, как отзываются люди о вашем батюшке…

Тут его перебил седобородый и седовласый старик сановник, испугавшийся, что толстяк скажет что-нибудь не то:

— Одним словом, устройство запруд — метод, признанный всем миром. Прочие же, так называемые «модерные», штучки и погубили в свое время Чи Ю.

Юй усмехнулся:

— Все это я слышал. Одни утверждают, что мой папаша превратился в бурого медведя;[356] другие — что он стал трехлапой черепахой; третьи говорят, что я гонюсь за славой и выгодой. Ну и пусть. Я же вот что скажу: я обследовал горы и водоемы и поговорил с народом. Действительное положение дел мне известно, и решение принято — в любом случае будем направлять воды в море. Все мои сотрудники согласны со мной.