Повести. Рассказы ; Дочь оптимиста. Рассказы - [306]
— Спасибо, что дали нам повидаться с дядей Феликсом, хоть мы и помешали вам, — проговорила Кэт своим звонким голосом.
— Не стоит благодарности. Приезжайте еще. Но по всем признакам… — Сестрица Энн обратилась ко мне, пропащей душе, за подтверждением того, что предсказывала она, знаток своего дела. — Увы, скоро мы его потеряем. Что ж, мне не привыкать, я выдержу, для чего же я приехала? Но боже, я не перенесу, если все вы меня покинете! Оставайтесь! Оставайтесь! — И она улыбнулась нам прямо в лицо той ужасающей, тоскующе-страстной улыбкой, какую изобразила для фотографии.
Я понимала, что еще ничем не помогла Кэт, и поэтому сказала:
— Тетя Этель сегодня не приехала с нами, а знаете почему? Потому что она вас видеть не может!
Как раз в этот миг яркие лампы в гостиной погасли. Мы с Кэт повернулись и сбежали по ступенькам веранды. Вслед нам из тени у веранды прозвучал чей-то голос: «Уж очень быстро все проходит…»
Он был бесполым, безвозрастным. Глухим.
Почему-то мы с Кэт думали, что все ринутся вслед. Бесплатный снимок Сестрицы Энн был последним. Но никто не двигался с места, только дети резвились на воле. Возбужденные жарой, необычной обстановкой, они босиком почти безмолвно кружили вокруг дома. Взрослые продолжали отбывать визит в клубах поднятой детьми пыли, и каждый стискивал в руке квитанцию. Некоторые старики засунули бумажки за ленты зимних шляп. Похоже, до того дойдет, что она угостит их всех тортом «Леди Балтимор».
Как бы услышав мои мысли, Кэт сказала:
— При всей своей жадности Сестрица Энн не пожалеет им торта, лишь бы посидели подольше!
— Пожалуй.
— А то, что ты ей сказала, она забудет. Ах, какой тут вечером воздух душистый!
Этот нежный воздух, эти милые запахи старого Минго, которые в детстве я принимала как должное, когда, в какой миг я позабыла их, уехав отсюда навсегда, подумала я, запахи дома, всегда отдающие кухней, керосином, золой, золотистыми крошками на промасленной бумаге из-под пирога; запахи на воле, позади только что политой гряды папоротников у веранды, ароматы полей, прилетевшие сквозь дымчатую золотую стену деревьев и реку за ними, ароматы такого густого настоя, что мне чудилось, будто вижу их — мглистые, пахнущие Востоком. В ту пору мне, девочке, приехавшей из города после занятий в воскресной школе, всегда чудилось, будто вижу волхвов, едущих с дарами.
И в другие годы, позднее, во время приездов сюда в гости с Севера, этот переполненный ароматами воздух Минго волнами, подобно трепету мышц под шелковистой шкурой животного, пробегал по моему телу, когда я стояла на веранде, и это было как озарение молнии, и я видела себя самое, ребенка, приехавшего погостить в Минго, где никто не докучал излишним надзором и где так привольно и радостно было во власти этого благодатного прикосновения.
— Удивительно еще, что она не выстроила негров в очередь на задворках и не заставила их сниматься. Просто уму непостижимо! Только Сестрица Энн способна выкинуть такое! — сказала Кэт. — Давай про все это умолчим. Мама этого не перенесет.
— Ну конечно!
Умалчивать — наша фамильная черта.
Мы шли по дорожке степенно, как дамы, оставившие свои визитные карточки, друг за дружкой, по узенькой, как веревочная лестница, длинной-предлинной полоске цемента.
— Послушай, ты догадалась, кто она, эта Лилия? — Кэт, идущая впереди, оглянулась через плечо. — Я что-то во все это не верю.
Я расправила бурую страницу, перечла неразборчивые каракули на полях прямо по печатной надписи: «круглые и квадратные ноты», ступила с дорожки в некошеную, уже влажную траву и показала Кэт записку. В слове «Лилия» еще не стерлась верхушка размашистого крупного «Л».
— Полночь! — повторила Кэт. — Но ведь они тут всегда ложатся, как только стемнеет.
Я снова спрятала записку в карман. Кэт сказала:
— Эта Лилия, наверно, была догадливая. А я здесь ничего не понимаю.
— А я понимаю, — солгала я, потому что не могла иначе. — Это такой способ стенографии.
И все же это было довольно длинное письмо, ведь дядя Феликс так долго его писал!
— Нет, решительно не могу себе представить. Так, скорее всего, она умерла, эта Лилия?.. Значит, не Бэк?.. — начала Кэт и умолкла.
— Лилия — это Лилия, — ответила я. Больнее всего меня укололо слово «умоляю».
Не Кэт, а я накинула железное кольцо на столбик калитки и закрепила его. Кусты жасмина были усыпаны бутонами. И вдруг я словно бы отпрянула от этого слишком ароматного мира, подобно тому как тетя Этель — я догадывалась — отошла от мира слишком громкого.
— Нет, просто дядя Феликс по старости спутал все имена и написал Лилию по ошибке, — заметила Кэт.
Вот таким прозаическим замечанием Кэт всегда отчуждала меня, даже в детстве, при всей моей любви к ней. Все же, по-моему, когда речь идет о таком серьезном деле, просто нелепо предполагать, что он ошибся. Я пожалела, что показала ей записку, и сказала:
— Вот видишь, а мы его оставили одного.
Мы постояли в растерянности и недоумении, глядя на дом, пока не показался сам фотограф со всеми своими пожитками, низенький, суетливый человек в черном костюме, так же как и его клиенты. В отличие от них на голове у него была соломенная шляпа. Все хотели проводить его, попрощаться с ним, показать ему, что именно ради этого задержались.
«Что же такое жизнь и что мне с ней делать?» Эта взволнованная фраза героини одной из новелл сборника «Белый конь, бледный всадник», где каждая новелла по напряженности происходящих событий стоит большого романа, может послужить эпиграфом ко всему творчеству Кэтрин Портер. Где бы ни происходило действие этих историй – на маленькой молочной ферме среди равнин Техаса или в большом городе, что бы ни лежало в основе сюжета – случайное преступление или смутная, грозовая атмосфера Первой мировой войны, главным для писательницы всегда остаются переживания человеческого сердца.
«Дочь оптимиста» - история Лорель МакКелва Хэнд, молодой женщины, которая, покинув Юг, спустя год возвращается в Новый Орлеан, где умирает ее отец. После его смерти вместе со своей глупенькой юной мачехой она отправляется еще дальше, в маленький городок на Миссисипи, где выросла. В одиночестве старого дома Лорель наконец приходит к пониманию своего прошлого, самой себя и своих родителей. Пулитцеровская премия 1973 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Опубликовано в журнале «Иностранная литература» № 7, 1976Из рубрики "Авторы этого номера"...Рассказ «Как была брошена бабушка Вэзеролл» впервые опубликован в 1929 г., затем вошел в сборник «Цветущее иудино дерево».
Роман крупнейшей американской писательницы Кэтрин Энн Портер, вышедший в свет в 1962 году, остается одним из самых сложных, насыщенных философской символикой, многомерных реалистических произведений мировой литературы последних десятилетий. Судьбы, характеры, взаимоотношения, верования, предрассудки, любовь — кажется, все стороны человеческой натуры и сама жизнь, время становятся объектами внимания и исследования писательницы. Отчетливо звучит в романе резкое осуждение психологии фашизма, тема губительного, разрушающего действия национальных предрассудков.
В настоящем издании представлены повести и рассказы двух ведущих представительниц современной прозы США. Снискав мировую известность романом «Корабль дураков», Кэтрин Энн Портер предстает в однотомнике как незаурядный мастер малой прозы, сочетающий интерес к вечным темам жизни, смерти, свободы с умением проникать в потаенные глубины внутреннего мира персонажей. С малой прозой связаны главные творческие победы Юдоры Уэлти, виртуозного стилиста и ироничного наблюдателя человеческих драм, которыми так богата повседневность.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Рассказы из сборника: Портер К. Э. Повести. Рассказы. Уэлти Ю. Дочь оптимиста. Рассказы: Пер. с англ./ Составл. И. Архангельской; Предисл. А. Зверева. — М.: Радуга, 1991. — 911 с. — (Библиотека литературы США).
В состав тома «Американская повесть» (книга первая) входят произведения, отражающие как различные направления в литературе США, так и реальную жизнь этой многообразной по социальным традициям, природным условиям и бытовому укладу страны. Это шесть произведений, представляющих развитие жанра повести в США в XIX веке. Среди писателей, входящих в сборник, — Г. Торо, Г. Мелвилл, Дж. Кейбл и др.
Эрскин Колдуэлл (Erskine Caldwell, 1903–1983) родился в городке Уайт-Оукс (штат Джорджия) в семье пресвитерианского священника. Перепробовав в юности несколько различных профессий, обратился к газетной работе. С начала 1930-х гг. — профессиональный писатель. В своих книгах Колдуэлл выступает как крупнейший знаток Юга США, социального быта «бедных белых» и негров. Один из признанных мастеров американской новеллы 20-го века, Колдуэлл был в СССР в первые месяцы войны с фашистской Германией и откликнулся серией очерков и книгой «Все на дорогу к Смоленску!».Повесть «Случай в июле» («Trouble in July») напечатана в 1940 г.
В книгу входят произведения поэтов США, начиная о XVII века, времени зарождения американской нации, и до настоящего времени.