Повести - [6]

А вот с коровами была для него с самого начала морока — два раза в день по часам приходят доиться и стоят, с укором повернув к нему по-женски самодовольные морды. С телятами тоже морока — рвутся к вымени, натягивают веревку, вытаращив глаза, того и гляди, удавятся. Сражаться с теленком недостойно мужчины, как менять пеленки младенцу. Морока и с молоком — то горчит, то вообще пропадет, а нет, так скиснет. И уж подавно морока с курами — клохчут, квохчут, выводят цыплят, когда этого меньше всего ожидаешь, и шествуют со своим потомством на скотный двор, прямо под копыта лошадям; мрут от чумы, мрут от сапа, терпят нашествия пухоеда и несутся по всему белу свету — половина яиц протухнет, покуда отыщешь, — а не для них ли, окаянных, миссис Томпсон установила в курятнике ясли с гнездами. Сущее наказание было с курами.

Выносить помои свиньям входило, по мнению мистера Томпсона, в обязанности батрака. Заколоть свинью — дело хозяина, но освежевать и разделать тушу подобает опять-таки батраку, ну а женская забота — заготовлять мясо, коптить, солить, жир топить, варить колбасу. Каждое строго ограниченное поле деятельности неким образом соотносилось у мистера Томпсона с представлением о том, как это будет выглядеть, как будет выглядеть он сам перед Богом и людьми. «Ну где это видано» — вот решающий довод, которым он отговаривался, когда ему что-нибудь не хотелось делать.

Свое достоинство оберегал он, свой мужской престиж, а настоящей мужской работы, за какую не зазорно взяться собственными руками, было, на взгляд мистера Томпсона, раз-два и обчелся. Миссис же Томпсон, для которой, напротив, подходящей работы нашлось бы хоть отбавляй, взяла да и подвела его — попросту надломилась. Достаточно скоро он обнаружил, как недальновидно было с его стороны возлагать на миссис Томпсон большие надежды; когда-то он пленился тонкой талией, большими голубыми глазами, краешком нижней юбки, отороченной кружевом, — все эти прелести сгинули, но она тем временем сделалась его Элли, совсем не похожей на мисс Эллен Бриджез, которая пользовалась таким успехом в Маунтин-Сити; из учительницы воскресной школы при Первой баптистской церкви она сделалась его милой женушкой Элли, которая не отличалась крепким здоровьем. Лишенный, однако, таким образом, главной поддержки, на какую вправе рассчитывать в жизни женатый мужчина, он, может быть сам того не сознавая, смирился в душе с участью неудачника. Высоко держа голову, платя налоги день в день, ежегодно внося свою лепту на жалованье проповеднику, мистер Томпсон, землевладелец и отец семейства, работодатель, душа мужской компании, знал, нутром чуял, что неуклонно сползает вниз. Елки-палки, не пора ли, чтобы кто-нибудь раз в жизни взял в руки грабли и расчистил грязищу вокруг коровника и у черного крыльца! Каретный сарай завален рухлядью: поломанные машины и драная упряжь, старые фургонные колеса, худые ведра из-под молока, трухлявый скарб — фургон завести стало некуда. И ни единая душа палец о палец не ударит, а он — у него и без этого всегда дел невпроворот. В дни затишья от одной страды до другой он нередко часами просиживал пригорюнясь, обдавая табачным соком крестовник, буйно разросшийся возле поленницы, и размышлял о том, куда податься человеку, когда обстоятельства прямо-таки приперли его к стенке. Поскорей бы подрастали сыновья — они у него узнают, почем фунт лиха, как сам он мальчишкой узнал у своего отца, научатся держать в руках хозяйство, постигнув в этом деле все до тонкости. Перегибать палку незачем, но все же они у него, голубчики, попотеют за свой кусок хлеба, а нет — тогда пусть не взыщут. Не черта им, битюгам здоровым, рассиживаться да выстругивать хлыстики! Мистер Томпсон подчас ужасно распалялся, рисуя себе возможные картины их будущего — рассядутся, здоровенные битюги, выстругивать хлыстики или на речку улизнут с удочкой. Нет, шалишь, он мигом положит конец их разгильдяйству.

Одно время года сменялось другим, мистер Хелтон все увереннее заправлял хозяйством, и мало-помалу у мистера Томпсона стало отлегать от души. Не было, кажется, такого, с чем не умел бы справиться его работник, — и все как бы между прочим, словно так и надо. Вставал в пять утра, сам варил себе кофе, поджаривал грудинку и был на выгоне с коровами задолго до того, как мистер Томпсон начинал зевать, потягиваться, кряхтеть, прочищать горло с трубным рыком и топать по комнате в поисках своих штанов. Он доил коров, содержал в образцовом порядке молочный погреб, сбивал масло; куры у него не разбредались и почему-то охотно неслись в гнездах, а не под домом или за стогом сена; кормил он их по часам, и они до того расплодились, что стало некуда шагу ступить. Кучи мусора вокруг служб и дома постепенно исчезли. Он потчевал свинок маисом, пахтаньем, он вычесывал репейники из конских грив. Был ласков в обхождении с телятами, но несколько суров с коровами и курами; о разделении работы на мужскую и женскую мистер Хелтон, судя по его поведению, никогда не слыхал.

На второй год он пришел к мистеру Томпсону с каталогом товаров, которые можно выписать по почте, и показал ему на картинке сырный пресс.