Повести. Пьесы - [18]

— Вот то же самое и езда, — назидательно проговорил Коля, — умеешь смотреть — ты и на месте жизнь поймешь. А не умеешь — хоть все государство пробеги, ничего не увидишь, кроме станций. А они, между прочим, все одинаковые, нигде билетов даром не дают.

— А чего же вы тогда ездите? — спросил рыженький. По-хорошему спросил: не ловил на слове, а просто добирался до истины.

Коля и ответил по-хорошему:

— У меня, ребята, так жизнь сложилась.

Парни проявили тактичность — в душу не полезли.

На память Коля не обижался, с детства была хорошая — легко, без нажима вбирала и нужное, и лишнее. Впрочем, по прошествии времени лишнее так часто оказывалось нужным, что в последние годы он перестал отделять ценное от бессмысленного: помнится, и ладно.

Вот и Раисины три цифры нашли в мозгу подходящую клеточку и улеглись в надлежащем порядке в ожидании своей минуты. Дом четыре, подъезд четыре, квартира шестьдесят семь.

Но доставать их из тайного хранилища Коля не собирался. Ни сейчас, ни после. Желания такого не было. Уж больно девка заносчивая. Надо будет, сама придет.

Раиса пришла в первую же субботу.

Коля, лежа на койке, дочитывал примечания к тому пятому. Павлик сидел за столом, строчил письма — он вел богатую и регулярную переписку с родными, с бывшими однокашниками, с приятелем по двору, а также с двумя полузнакомыми девочками, которые ему отвечали, хотя с паузами и кратко.

Раиса сказала:

— Ты чего, всю неделю не вставал?

— Садись, — бросил Коля с некоторым запозданием, ибо она уже сидела. — Хоть бы поздоровалась для порядка.

— Чести много, — ответила Раиса. Минуты три молчали. Коля все так же читал. Поскрипывала бумага под Павликовой ручкой.

— Ну что, пошли, что ли? — сказала наконец Раиса.

— Куда?

— К нам, куда же еще.

— Зачем?

— Там видно будет.

Коля не двинулся, лишь страничку перелистнул.

Раиса, уже не столь уверенно, объяснила:

— Посоветоваться надо.

— Я сейчас ухожу, — заторопился Павлик и стал собирать свои листки.

— Да сиди, — сказала Раиса. Она встала, подошла к Коле и потянула за рукав: — Ну, чего разлегся-то? Пошли!

Вот это был нормальный разговор: просьба, даже с оттенком жалобы.

Коля поднялся. Пошли так пошли.

Уже три с лишним года он шел, когда звали и куда звали. Шел — и ничего. Можно жить и так. Очень даже неплохо.

На улице Раиса говорила ему разного рода мелкие гадости, и Коля невозмутимо отвечал тем же: он понял ее, как только в дверь вошла.

Раисина комната была точь-в-точь как Павликова, на три стандартных койки. Но антураж был куда роскошней, и это сразу лезло в глаза: салфеточки, занавесочки, еловая ветка в вазе… Живут же люди!

Раиса сразу ушла на кухню. Коля послонялся вдоль стен, разглядывая фотографии.

Тематика их была довольно однообразна: хозяйки дома в различных видах, поодиночке и компанией. Менялся только фон — то комната, то стройка, то зимняя тайга, то летняя речка — девчонки в купальничках стояли обнявшись, по колено в воде. Этот снимок Коля разглядел поподробней и решил, что Раисе в купальных костюмах на стенке лучше не висеть. Низковата, тяжеловата — не Брижжит Бардо.

Вернулась Раиса. Коля спросил:

— Так о чем будем советоваться?

Она проворчала:

— Разбежался… Садись вон. Он сел.

— Ну?

— Подруга у меня, — сказала Раиса, — дела у нее всякие.

— Это бывает. — посочувствовал Коля.

— Ну, и, значит… Сейчас.

Она снова вышла и возвратилась с большой тарелкой пельменей.

— На вот! Девок побаловала, остались. И, глядя, как он цепляет на вилку скользкий от масла комочек, добавила:

— Все лучше, чем выбрасывать.

Первый пельмень Коля съел сразу. Второй подержал во рту, понял и лишь тогда проглотил.

— Свинина, говядина и… лось, что ли?

— Знаток, — неодобрительно буркнула Раиса. Он ел, хвалил хозяйку, а она смотрела искоса и огрызалась. Добавку тем не менее принесла и, спохватившись, выложила на стол бумажные салфетки. Прямо гранд-отель…

Коля убрал последний пельмень, утер губы салфеткой и сказал истинную правду:

— Ну, спасибо. Так мне давно никто не угождал.

— Ха! Еще угождать ему! — возмутилась Раиса. — Барахла-то!

Он откинулся на стуле, ухмыльнулся ей в лицо и поинтересовался:

— Ну? Так и будем развлекаться?

Она сказала упавшим голосом:

— А если ты такой дурак…

Коля спросил деловито:

— Девки твои не заявятся?

Раиса не ответила — глянула на него исподлобья и презрительно фыркнула.

…Когда пришли в себя и дыхание выровнялось, он спросил:

— У тебя тут чего — нету сейчас парня?

— В Ключе, что ли?

— Ну да.

— И не было.

— Чего ж так? — удивился он.

— Парни не те, — пренебрежительно обронила Раиса.

Коля не поверил:

— Тут ведь одна молодежь. Вон сколько! Так уж все и не годятся?

Она скосила на него глаза, усмехнулась и лишь тогда ответила:

— Другим, может, и годятся.

— Разборчивая девушка?

— А ты думал!

— Но ты же не каменная.

— Мало ли что…

Помолчав, она все же объяснила:

— Мне нельзя с кем попало, я ведь на виду. Тебе вон хорошо, а меня в Ключе каждая собака знает. Я же депутат горсовета.

— Ты? — изумился Коля.

— Не ты же, — сказала Раиса.

— Ну и чем ты там занимаешься?

— Жильем, общежитиями. Что надо, то и делаю.

— Что велят?

Она посмотрела с жалостью:

— Дурак ты! Похожа я на тех, кто — чего изволите? Да я, если уверена, что справедливо, зубами вырву.