Повести об отважных - [42]

— Как страшно! — прошептала Наташа, ухватив мальчика за плечо. Она дрожала.

— Знаешь что, Наташа! — заговорил Коля. — Нам надо решать. Вместе, обоим. Если ты очень боишься, то давай уплывем на лодке из этой пещеры. Но тогда фашисты отступят сюда и смоются на своем катере. А если мы останемся здесь, то, может быть, сумеем задержать их.

Наташа несколько мгновений думала, опустив голову. Потом тряхнула кудряшками и решительно посмотрела на товарища.

— Я очень боюсь, Коля, — откровенно призналась она. — Но, наверное, все боятся, когда грозит опасность. Надо только уметь побеждать свой страх. Мы остаемся здесь!

— Я так и думал, что ты такая… — тихо произнес мальчик.

Потом они вместе разработали план действий.

Самым трудным было ожидание. Шло время, в грот по-прежнему доносились отголоски боя. А у подземных причалов шептались волны и звенели падающие со сводов водяные капли.

Где-то совсем близко грохнул взрыв. Затем на какое-то время наступила тишина. Ее нарушили приближающиеся крики, шум шагов.

— Наташа! На место! — хриплым от волнения голосом проговорил Николай. — Помнишь, что надо делать?

— Все помню! — уже на бегу ответила Наташа.

Свет в рубке погас.

Шаги и крики приближались. Отблески фонарей замелькали на белых плитах причальной площади.

Из полукруглого входа на причал выплеснулась толпа людей. Они бежали к катеру, топая по каменным плитам, выкрикивая ругательства.

Коля крикнул:

— Свет!

Ярко вспыхнул прожектор, кинжалом ударивший в толпу фашистов. Вервольфовцы отхлынули назад.

Николай нажал спуск пулемета, и тот забился в его руках. Пули свистели над головами фашистов. Но ударяясь о каменную стену, они крошили ее, визжали и гудели, разбрасывая каменные осколки. Пулеметная очередь в гроте прозвучала оглушительно.

— Хенде хох! — крикнул Коля, не отрывая руки от спуска пулемета.

— Хенде хох! — повторил от входа могучий голос старшины Ничипуренко. — Бросай оружие, гады!

На мгновение в гроте наступило напряженное безмолвие, такое глубокое, что снова стали слышны звоны падающих капель. Затем один из вервольфовцев швырнул свой автомат на камни. За ним стали бросать оружие и остальные!

Их было человек двадцать. Но только пятеро из них, как видно, были военными. Остальные вервольфовцы никак не походили на волков — перепуганные, дрожащие юнцы из “Гитлерюгенда”.

— Кто ж це тут стрелял? — спросил старшина Ничипуренко, прыгая на палубу.

— Товарищ старшина, — Коля поднялся с палубы.

Ничипуренко остолбенел от изумления. И тут от рубки катера выскочила Наташа.

— Дядя Петя! Ур-ра! — звонко закричала она.

Старшина всплеснул руками, подхватил ребят, поднял их в воздух и пробасил:

— Ну шо за скаженни диты! Який бис вас занес у самое пекло?!

— Как вы сюда попали? — строго и вместе с тем ласково спросил с причала подполковник Смирнов.

Коля рванулся из мощных объятий старшины, одернул гимнастерку, сбросил с плеч куртку и по всей форме коротко доложил обо всех событиях дня.

— Всыпать бы вам, чтобы не лезли куда не следует! — подполковник нахмурился. Потом улыбнулся и махнул рукой. — Ну, да ведь победителей не судят… Воспитанники Николай Петров и Наталья Звонкова, объявляю вам благодарность за мужество и находчивость.

— Служу Советскому Союзу! — ответили Коля и Наташа.

25

Это было в радостном мае 1945 года, дней через десять после капитуляции фашистской Германии и победного салюта в Москве. В маленький городок Эйзенбург для вручения правительственных наград приехал генерал Брусин.

В замке ждали генерала к полудню, но на всякий случай лейтенант Серков попросил коменданта города капитана Нелина сообщить по телефону, когда появится начальство. Впрочем, еще с утра в замке все было готово к приему строгого гостя — везде были наведены образцовый порядок и чистота, старшина Ничипуренко лично проверил состояние оружия и обмундирования бойцов.

Но генерал Брусин каким-то образом проскользнул через город незамеченным. Часов в десять утра стоявший на посту у ворот сержант Кавторадзе заметил мчавшиеся от города к замку две автомашины. Он сразу сообразил, что это за машины, и свистком подал сигнал. И когда машины подъехали к воротам, генерала там уже ждали подполковник Смирнов, лейтенант Серков и старшина Ничипуренко. Когда подполковник собирался отдать рапорт, генерал махнул рукой и приказал:

— Отставить… — Он ловко выпрыгнул из своего “виллиса” и, прищурившись, посмотрел на огромного усатого старшину, застывшего в стойке “смирно”. — Да! Человечище! — проговорил генерал. — Как, старшина Ничипуренко, рука уже не болит?

— Никак нет, товарищ генерал-майор! — ответил Ничипуренко, удивленно округлив глаза. — Разрешите спросить, товарищ генерал-майор…

— Спрашивайте, старшина! — усмехнулся генерал.

Рядом с гигантом Ничипуренко генерал Брусин выглядел малорослым. Но широкие плечи, четкая походка, строгий взгляд говорили о физической и нравственной силе этого человека.

— Почему у меня должна болеть рука, товарищ генерал-майор?

— Так ведь это вы, говорят, кулаком сразили рыцаря, закованного в латы.

— Я, товарищ генерал-майор, — смущенно признался Ничипуренко. — А рука давно прошла.

— Вот и хорошо!