Повести наших дней - [206]
Радость, должно быть, как-то сумела отразиться у меня на лице, так как Лидия Наумовна сейчас же спросила:
— Счастливы?
— Очень… Только вы и те, что за окном, мешаете… Говорите, зачем пришли.
— Пришла я, Михаил Владимирович, взглянуть в глаза… Узнать, как они меняются у таких… Даже не выговоришь — у каких… — улыбнулась Лидия Наумовна.
Она оглядывала нас с Варей как живой товар. И все же напечатанная рецензия и для нее была горькой обидой. Видно, что она мало спала: лицо ее побледнело, в красивых темных глазах, наполненных холодом снисходительности, видна была беспокойная усталость.
— Посмотрела и теперь могу уехать, — сказала она, но тут же, сделав решительный шаг к окну, с нервным весельем в голосе остановила себя: — Нет, вы уж извините: теперь я немного подожду… Сюда идет Костя. Кто-то уже дал ему справку, где надо искать отца, чтобы взять у него ключи от квартиры! Интересно посмотреть на встречу отца с сыном в такой обстановке…
А Костя и в самом деле, пересекая улицу, спешил к нам. В это утро и он был с газетой в руке. Возбужденную торопливость сына Лидия Наумовна истолковала с выгодой для себя, и, когда Костя, обходя машины и разговаривающих Стрункина и Умнова, взглянув на окна, поднял газету над головой, она подчеркнуто заметила:
— Очень интересная будет встреча!
Но Лидия Наумовна просчиталась. Костя прямо с порога кинулся мне на шею. Он целовал меня и говорил:
— Папа, ну до чего же здорово и ко времени это получилось! Да и мне-то повезло: прислали с оркестром на смотр армейской художественной самодеятельности… Только с поезда — и в киоск за газетой…
И Костя уже пригреб к себе Варю. Он уже целовал ее:
— Варвара Алексеевна, вы послушайте: разворачиваю газету с кислой мыслью, что рецензии не будет… и сразу в глазах зарябило от восторга.
Костя обернулся и впервые заметил сумрачно стоявшую мать. Он не ожидал ее увидеть здесь, да еще в такое утро. Преодолев смущение, он сделал движение к матери.
— Ты удручена?.. Вместе с ними? — указал он за окно.
Лидия Наумовна сердито молчала, отстраняясь от сына вытянутыми руками.
— Мама, если ты еще капельку мама, порадуйся с нами! — с каким-то звенящим призывом в голосе проговорил Костя.
Лидия Наумовна, не оборачиваясь, отступала. С каждым мгновением глаза ее смотрели на сына отчужденнее.
— Тогда… — Костя вдруг побледнел. — Тогда и в самом деле тебе здесь нечего делать. Скорей, скорей уходи отсюда…
Кажется, что я отчетливо видел, как злым ударом локтя Лидия Наумовна толкнула дверь, круто повернулась, и каблуки ее простучали по коридору так, будто она кого-то испуганно догоняла.
Мы все трое молчали. Варя нарушила это тягостное безмолвие:
— В первой стычке выиграли… Только уж очень с большими потерями… — И она зарыдала.
Когда она немного успокоилась, Костя повеселевшим голосом сказал ей в утешение:
— Варвара Алексеевна, да разве мы одни несем урон в этом сражении? Вы посмотрите, как достается Даниилу Алексеевичу Ростокину — главному редактору газеты! Это чтобы знал, что надо и что не надо печатать!
На тротуаре, против окна, рядом с машинами Умнова и Стрункина, можно было видеть такую картину: высокий, легкий Даниил Алексеевич, зажатый массивной, литой фигурой Умнова и сутулой, костлявой фигурой Стрункина, извивался так, как будто его кусали не в одном, а сразу в десяти местах. Долгополое коричневое пальто его развевалось, а шляпа не находила прочного места на голове, и светлый чуб то исчезал под ней, то появлялся, рассыпаясь по красивому лбу… Вот он обеими руками схватил себя за лацканы пальто, и все тянет и тянет их книзу, и все говорит и говорит Умнову. Но Стрункин, видать, никаких доводов не принимает. Об этом красноречиво говорят его жесты. Теперь он свернутой в трубочку газетой ударяет себя по тощей, никогда полностью не разгибающейся ладони. Только по этим ударам всякий безошибочно поймет, что он отчитывает редактора: «По редакции с хлопушкой мух гоняете?» Кстати, он любит это выражение.
Костю начало смешить то, что происходило на улице.
— А что, если я, папа, открою окно и стану вслух питать им рецензию? — предложил он.
— Ребячество, — говорю ему, — а ты — офицер…
— Знаю, что ребячество, — сияет Костя. — Но страшно интересно знать, что они будут…
— Нырнут в машины и уедут, — улыбается сквозь слезы Варя.
Николай! Интересные вещи творятся на свете! Вот слушай… Варя ушла на дневной концерт. Я работал над главой о бытовых донских песнях, собранных Листопадовым. И вдруг наступил момент, после которого мне стало трудно сосредоточивать внимание: казалось, кто-то неслышно проник в комнату и со стороны наблюдает за мной. Оглядываясь, убеждался, что я один… Потом я услышал не то скребущий, не то звенящий, прерывистый шорох. Легко было допустить только одно: завелись мыши и теперь в срочном порядке передвигают какой-то металлический предмет, очень маленький для человека и огромный для них. Впечатление было настолько отчетливым, что я даже постучал по столу и дважды громко шикнул. Все затихло, и тут же я услышал:
— Это не мыши… Я вам… тебе… ключ подсунул под дверь…
Со мной заговорил Ростокин, и заговорил он из-за той двери, на которой недавно висел замок-гирька. Он начал без обращения:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Никулин — талантливый ростовский писатель, автор многих книг художественной прозы.В настоящий сборник входят повести «Полая вода», «На тесной земле», «Жизнь впереди».«Полая вода» рассказывает о событиях гражданской войны на Дону. В повести «На тесной земле» главные действующие лица — подростки, помогающие партизанам в их борьбе с фашистскими оккупантами. Трудным послевоенным годам посвящена повесть «Жизнь впереди»,— она и о мужании ребят, которым поручили трудное дело, и о «путешествии» из детства в настоящую трудовую жизнь.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.