Повести Ильи Ильича. Часть 3 - [12]

За три недели отдыха Нина Васильевна переживала пару периодов нежности, похожих на случавшиеся в их с Николаем Ивановичем молодые годы. После них ей и хотелось гулять по парку с томной улыбкой неведомого супругу знания и розочкой в руке.

Нагулявшись, они заходили в один из ресторанчиков нижнего парка, чаще всего в «Шахматный клуб», где ели мягкий шашлык из баранины, и где Нина Васильевна чувствовала себя леди, когда статный молодой официант, обернув белым полотенцем бутылку, вовремя подливал красное сухое вино в ее бокал.

«Кто же будет сопровождать Нину в этом году? – услышал Волин родившуюся гадкую мыслишку. – Какой вольный волонтер?»

Наверное, в нем действительно было что-то гнилое, как повторяла ему обиженная Нина Васильевна в минуты гнева. Он опять не доверял ей, как в давние времена, когда на работе супруги бывали праздничные посиделки, и она приходила поздно, задумчиво-веселая, отрешенная от него, сладко пахла вином и на глазах улетучивающимся духом чужих мужчин. Вряд ли он испытывал тогда чувство ревности, потому что не представлял себе, как можно было прогнать и, тем более, побить Нину, если бы она даже была с другим. Просто он знал, что она не могла быть в этом виновата. Если с ней и приключится что-то подобное, то произойдет это помимо ее воли, а, значит, будет иметь ничтожное для него значение. Он много читал об отношениях между мужчиной и женщиной и разделял мнение о женской моногамии. Разумная женщина, которая живет с мужчиной и привыкла к нему, даже если это и не мужчина ее мечты, вряд ли изменит по собственному желанию, без ломающего психику внешнего воздействия. Но ведь никто из нас не живет в замкнутом пространстве, с добром соседствует зло, и женщины частенько ломаются. И хоть такая измена в разумном понимании должна быть признана ничтожной, сердце Николая Ивановича понимать это отказывалось. Он не представлял, что ему потом делать с таким знанием. Он думал, что жить с этим все равно будет неудобно, и не хотел бы так жить. Поэтому очень переживал и очень боялся за Нину и, конечно, за себя.

Потом ее праздники кончились, да и они с ней постарели, и он уже думать забыл про эти переживания, а вот опять вспомнил.

Николай Иванович пытался не думать про Нину Васильевну плохого, да почти и не думал, призывая себе в помощь слова тещи, убеждавшей его доверять жене. И лишние заботы, обязательно бы возникшие со знанием об измене супруги, ему были не нужны. Зачем ему дележка имущества, которым Нина Васильевна так умело распоряжалась? Он бы совсем не хотел влезать в заботы о трех квартирах, загородном доме, двух дачах, участках земли и гаражах, оказавшихся в их собственности. Нравится супруге собирать бумажки, договариваться о коммуникациях, искать жильцов и мастеров по строительству – пускай и дальше этим занимается. И все-таки, несмотря на все обстоятельства и удобства, бывшая в нем гнильца услужливо напоминала про их с Ниной приключение в Кисловодске.

В приключении этом поучаствовал Анатолий Иванович Аристов, москвич и приятель Волина по студенческим годам, которого Николай Иванович с тех пор и не видел. Анатолий Иванович подошел к ним в «Шахматном клубе», как с самым дорогим друзьям, с распростертыми объятиями. Он всегда умел общаться, особенно располагая к себе женщин, и сначала Волин даже обрадовался их встрече. Но когда он стал любезничать с Ниной Васильевной и танцевать с ней, Николай Иванович вспомнил то среднее состояние между гадливостью и стыдом, которое вызывал в нем Аристов на последнем курсе университета, когда посчитал своим долгом помогать Волину в женском вопросе.

Надо отдать должное Анатолию Ивановичу – это он свел их с Ниной. Зимой он принес профсоюзные путевки выходного дня на базу отдыха, где они оказались в большой компании студентов, туристов и лыжников, к которой через двойное и тройное знакомство примкнуло много девушек из общежития. Морозным вечером вместе с девчонками они гоняли по глубокому снегу футбольный мяч, вытоптав здоровенную поляну среди сосен, а потом до утра танцевали в верхнем холле трехэтажного корпуса, куда их поселили. Пили мало. И без этого им было весело. Всю ночь разбивались на пары, бродили по комнатам и целовались в темных углах.

Николай Иванович отметил большие Нинины глаза и выбивающиеся из-под вязаной шапки густые черные волосы еще на футболе, но стеснялся с ней заговорить. Раскрасневшаяся, успевшая покрасить после игры глаза и губы, без верхней одежды она казалась ему еще привлекательной, к тому же подходила Волину по росту и сложению. Он с ней несколько раз потанцевал, ее худенькое тело слушалось его рук, но из-за колотящегося в груди сердца у него не получалось с ней разговориться.

Пока его терзали душевные муки, Аристов придержал Нину на лесенке и, обняв ее за талию, что-то увлеченно рассказывал. Нина кокетливо водила по нему сияющими глазами, не замечая остановившегося рядом и чуть ниже Волина.

Аристов схватил Волина за руку и потянул его на их ступеньки.

– Вот же он, – сказал он Нине, показывая на Волина.

После его слов Нина увидела Николая Ивановича и сказала: