Повести и рассказы - [163]

А теперь, Муза, воспой моего Бартека, чтоб узнали потомки о его подвигах. Страх, нетерпение, отчаяние слились в его сердце в одно чувство бешенства, а когда он услышал гимн, каждая жилка в нем напряглась, как железная проволока. Волосы у него стали дыбом, перед глазами замелькали искры. Он забыл обо всем на свете, забыл даже, что «двум смертям не бывать», и, сжав ружье могучими ручищами, бросился вместе с другими вперед. На бегу он раз десять спотыкался, разбил себе нос, измазался весь землей и кровью, которая текла у него из носу, и, взбешенный, снова побежал вперед, ловя воздух раскрытым ртом. Он таращил глаза, чтобы увидеть в зелени хоть одного француза, как вдруг увидел сразу троих возле знамени. Это были тюркосы. Вы думаете, Бартек отступил? Нет! Теперь он бы и самого сатану схватил за рога! Он ринулся к ним; турки с воем бросились на него; два штыка, как два жала, вот-вот вонзятся ему в грудь, но тут мой Бартек как схватит ружье за ствол, словно шкворень, да как махнет раз, да еще раз... Только страшный крик раздался в ответ —  и два черных тела в судорогах упали на землю.

Тогда к третьему, что держал знамя, подбежало на помощь с десяток тюркосов. Бартек, как фурия, бросился сразу на всех. Они выстрелили —  что-то блеснуло, грохнуло, и в ту же минуту в клубах дыма заревел хриплый голос Бартека:

— Дали маху!

И опять его ружье описало страшный круг, и опять в ответ послышались вопли. Тюркосы в ужасе попятились при виде этого ошалевшего от бешенства великана, и, то ли это послышалось Бартеку, то ли они что-то кричали по-арабски, только ему показалось, что из их широких ртов вылетал крик:

— Магда! Магда!

— А, Магды вам захотелось! —  завыл Бартек и одним прыжком очутился среди врагов.

К счастью, в эту минуту подоспели к нему на помощь Матеки, Войтеки и другие Бартеки. В винограднике завязался рукопашный бой, которому вторили треск ружей и свистящее дыхание сражающихся. Бартек бушевал, как ураган. Закопченный дымом, залитый кровью, похожий скорее на зверя, чём па человека, он, не помня себя, каждым ударом валил людей, ломал ружья, проламывал головы. Руки его двигались со страшной быстротой машины, сеющей гибель. Добравшись до знаменосца, он схватил его своими железными пальцами за горло. У знаменосца глаза вылезли на лоб, побагровело лицо, он захрипел и выпустил из рук древко.

— Ура! —  крикнул Бартек и, подняв знамя, замахал им в воздухе.

Вот это-то подымающееся и опускающееся знамя видел снизу генерал Штейнмец.

Но мог он еще видеть лишь одно мгновение, потому что уже в следующее Бартек этим самым знаменем раскроил чью-то голову в кепи с золотым шнурком.

Тем временем его товарищи бросились вперед.

Бартек на минуту остался один. Он сорвал знамя, спрятал его за пазуху и, схватив обеими руками древко, побежал вслед за своими.

Толпы тюркосов с диким воем бросились к орудиям, стоявшим на вершине холма, а за ними с криком бежали Матеки и, догнав, били их прикладами и штыками.

Зуавы, стоящие у орудий, встретили тех и других ружейным огнем.

— Ура! —  крикнул Бартек.

Мужики добежали до пушек. Возле них снова завязался рукопашный бой. В ту минуту на помощь первому подоспел второй познанский полк. Древко знамени в могучих ручищах Бартека превратилось в какой-то адский цеп. Каждый удар его расчищал широкую дорогу в сомкнутых рядах врага. Ужас охватил тюркосов и зуавов. Там, где дрался Бартек, они отступали. Через минуту Бартек сидел на пушке, как на гнетовской кобыле.

Но не успели солдаты заметить, что он взобрался на нее, как он уже оседлал вторую и свалил возле нее другого знаменосца.

— Ура, Бартек! —  крикнули солдаты.

Победа была полная. Мужики захватили все орудия. Французская пехота бежала, по по другую сторону холма снова наткнулась на прусский отряд и сложила оружие.

Однако Бартек, преследуя противника, захватил и третье знамя. Надо было его видеть, когда он, усталый, облитый потом и кровью, пыхтя, как кузнечный мех, спускался вместе с другими с холма, неся на плечах три французских знамени. Французы! Тьфу! Плевать ему на них! Рядом с Бартеком шел исцарапанный, весь в ссадинах Войтек. Бартек сказал ему:

— Что ж ты болтал? Да это же дрянь просто: у них и силы-то никакой нет. Поцарапали нас с тобой, как котята,—  вот и все. А их —  чуть кого хватишь, глядь —  из него уж и дух вон.

— Кто ж тебя знал, что ты такой вояка,—  ответил Войтек, котopoгo подвиги Бартека заставили смотреть на него другими глазами.

Но кто же не замечал этих подвигов! История, весь полк и большая часть офицеров с удивлением смотрели на этого огромного мужика с жидкими рыжими усами и вытаращенными глазами. «Acli Sie verfluchter Polacke!»  —  сказал ему сам майор и дернул его за ухо, а Бартек от радости осклабился во весь рот. Когда полк снова выстроился у подошвы холма, майор показал его полковнику, а полковник —  самому Штейнмецу.

Тот осмотрел знамена и велел их спрятать, а потом принялся разглядывать Бартека. Наш Бартек снова стоит, вытянувшись в струнку, и держит ружье на караул, а старый генерал смотрит на него и с удовольствием качает головой. Наконец он что-то говорит полковнику. Отчетливо слышно слово: «унтер-офицер».