Повести и рассказы - [20]

— Попросите, может, вам вернут деньги, — сказала Инга.

Вилли Бауэр приоткрыл короткие зубы и над ними бледную полоску верхних десен. Это была его первая улыбка.

— Я бы рад, — тупо сказал он.

Он увидел, что никто не улыбнулся. Больная барышня, которая сама позвала его к себе, смотрела на него недружелюбно и, кажется, насмехалась. Вилли Бауэр обиженно пригладил без того опрятную прическу. Помолчали. И тогда в тишине все расслышали и разгадали знакомое деликатное постукивание в косяк.

— О, надеюсь, я не помешал вам, господа, — пропел доктор Клебе, входя и тут же, в двери, всей своей фигурой изображая полнейшую готовность выйти за дверь.

— Очень хорошо, что вы пришли, — сказала Инга. — Мы тут уговариваем нашего молодого человека пожить в Арктуре подольше, а он уверяет, что ему здесь нечего делать, потому что совершенно здоров.

Доктор Клебе немного скривил рот, изображая сомнение и по привычке стараясь любезно улыбнуться.

— Приятно, — вздохнул он, — что наш милейший господин Бауэр так завидно себя чувствует. К сожалению, субъективное чувство не всегда отвечает истинному состоянию здоровья.

— Он ужасный упрямец! Говорит, если бы даже ему угрожали смертью, он все равно но остался бы в Арктуре.

— Бог мой, до чего вы договорились!

Доктор Клебе перестал скрывать беспокойство. Инга была возбуждена, Левшин наблюдал за ней слишком пристально, — это бросилось Клебе в глаза. Он взял со столика температурный листок Инги.

— Удивляюсь, фрейлейн доктор: в вашем обществе — такой разговор! — недовольно сказал он. — О болезни — только с врачом. Неужели это правило необходимо напоминать, господа? Сколько люди прививают себе болезней разговорами о страданиях!

— Мы просто болтаем, — сказала Инга. — Мы доказываем милейшему господину Бауэру, что, хотя он здоров, ему надо лечиться в Арктуре. Вы ведь такого же мнения, господин доктор!

Клебе передернул плечами:

— Пребывание в Арктуре принудительно только для меня одного, фрейлейн Кречмар.

На счастье, снова раздался стук в дверь.

Вошел Карл.

— Здравствуйте, — сверкнул он восхищенной улыбкой, — не имеются ли поручения?

— Пожалуйста, — сказала Инга. — Во-первых, открытки, штук шесть…

— Шесть по ноль запятая двадцать…

— Потом зайдите, Карл, в книжный магазин, спросите роман «Волшебная гора». Я не спутала названия, господин майор?

— Нет, нет, — мигом вмешался доктор Клебе, — я такого романа не слышал.

— Я считала ваши познания в литературе больше, доктор, — сказала Инга, поднимаясь на локти.

— Такого романа нет, не правда ли, господин майор?

— Вы о нем со мной не раз беседовали, — хмуро сказал майор. — И хотя предпочитаете Уоллэса…

— Нет, нет, — перебил Клебе, — не надо записывать, Карл. Не надо. Я сам буду в книжном магазине.

Он неслышно шагнул к кровати и уже с обычным участием, баюкающе растягивая слова, пропел:

— Разрешите мне лично принять ваше поручение, фрейлейн Кречмар.

Но тотчас он опять сорвался со своего топа:

— Что с вами?

Мига кашлянула с боязливой осторожностью. Лицо ее быстро белело. Локти покатились вниз. Она смотрела на Клебе с испугом, и, когда он взял ее за плечи, чтобы помочь опуститься па подушки, ее лицо было неподвижно, точно у куклы, на которой слиняла краска. Толчок сотряс ее тело, она кашлянула и с больною гримасой сжала губы. Тогда на секунду стало похоже, будто у ней губная помада начала сползать на подбородок, но сейчас же подбородок сделался ярче и темнее губ. Инга хотела поднести ко рту руку, Клебе удержал ее, взял поданное фрейлейн доктор полотенце, положил его на грудь Инге и вытер ей подбородок.

— Не волнуйтесь, — проговорил он совершенно спокойно и так тихо добавил слово «лед», что Гофман поняла его только по догадке.

Первым незаметно исчез из комнаты Карл. За ним — по-деловому торопливо — фрейлейн доктор. Майор решился вручить патефон Бауэру, сам взял пластинки и двинулся к двери на цыпочках. Бауэр отвесил поклон по очереди Инге и доктору Клебе.

Левшин хотел тоже уйти.

Инга с бульканьем дышала открытым ртом, испачканным кровью.

— Не уходите, — беззвучно выговорила она.

Клебе внушительно сказал:

— Надо молчать.

Не обернувшись, он разрешил Левшину:

— Останьтесь, — и опять вытер кровь у ней на подбородке.

Инга взглядом подозвала Левшина. Мельком она увидела на столике книгу, которую только что читала. Она подумала, что начались страшные несчастья, что отплывает в океан отчаянный корабль, и с ним — она. В ушах ее звучали неслыханные шумы, точно надвигался со свистом шквал. Толпы слов метались в ее воображении, отодвигаемые куда-то в темноту певучими именами то Нью-Орлеана, то Клаваделя.

Левшин стоял у нее в ногах, боясь шевельнуться. Он видел, как все сильнее бурели у ней на щеках тени, как дергались брови, как мерцали глаза, которые она не могла оторвать от него, из которых все исчезло, кроме весь мир затмившего человеческого страха.

9

Пришла весна, и с юга подул фён. Он лился, как вода — непрерывным током, пробираясь коридорами долин, омывая выступы гор. Стало труднее дышать, потяжелела одежда, плечи обвисли. Снег таял, но неподатливо. Лед на площадках перед кургаузом смягчился настолько, что игру в кёрлинг прекратили, но большие катки были все еще годны для спорта, и почему-то запоздало приехали канадские Хоккейные команды.