Повесть о старых женщинах - [205]
Очень скоро сестры освоились в отеле. Они без стеснения шествовали по коридорам с турецкими коврами на полу и лепниной на потолке и без удивления смотрели, как вместе с другими неторопливо прохаживающимися аристократами бесконечное число раз отражаются в зеркалах с золочеными рамами. Они привыкли к большим пейзажным полотнам, к следам пыли на массивной мебели, к серым с коричневыми отворотами курткам лакеев, к череде подносов, сапог и ведер, выставленных вдоль коридора. До их ушей то и дело доносились звуки гонгов и колокольчиков. С привычной небрежностью смотрели они на барометр и вызывали экипаж. В дождливые дни они обучались у соседок секретам рукоделия. Вместе с другими постояльцами они выезжали на прогулки. Они принимали знакомых у себя в гостиной. Они не избегали развлечений. Софья была полна решимости участвовать во всем, что не нарушает приличия, отчасти чтобы дать выход собственной энергии (которая все возрастала со времени ее возвращения в Берсли), но больше — ради Констанции. Софья помнила все, что сказал ей доктор Стерлинг, помнила, с какой готовностью согласилась с его суждениями. Настал день, и сестры, уединившись в своей гостиной, под руководством пожилой дамы, приступили к изучению основ пасьянса. Обе они никогда не играли в карты. Констанция сперва не смела взять карты в руки, словно в самом картоне крылось нечто недостойное и опасное. Однако в стенах респектабельного роскошного отеля благопристойным становится любой поступок. И Констанция здраво рассудила, что от игры, в которую играешь сам с собой, никакого вреда не произойдет. Она довольно легко обучилась нескольким пасьянсам. При этом она говорила: «Я бы получала от этого удовольствие, если бы была понастойчивее. Но от карт у меня голова идет кругом».
Тем не менее отель не сделал Констанцию счастливой. Она все время беспокоилась о своем пустом доме. Ей мерещились трудности и даже несчастья. Она снова и снова спрашивала себя, можно ли доверить дом одной младшей Мэгги, не лучше ли поскорее вернуться и самой принять участие в уборке. Так бы она и поступила, если бы не опасалась подвергнуть Софью неудобствам жизни в доме, перевернутом вверх дном. О своем доме она не забывала ни на минуту. Констанция нетерпеливо дожидалась того дня, когда они уедут из Бакстона. Сердце ее, увы, осталось на Площади св. Луки. Раньше Констанция никогда не жила в гостинице, и отель ей не нравился. По временам ее беспокоил ишиас. Однако, когда потребовалось, она не стала пить вóды. Она заявила, что сроду их не пила, и, видимо, считала это объяснение достаточным. Софья сотворила чудо, привезя Констанцию в Бакстон почти на месяц, но не добилась ожидаемого блистательного результата.
Потом пришло фатальное письмо, катастрофическое письмо, которое подтвердило самые мрачные ожидания Констанции. Роза Беннион преспокойно сообщала, что решила отказаться от предложенного места. Она извинялась за возможные неудобства, она была вежлива. Но не чудовищно ли это! Констанция почувствовала, что теперь уж наверняка низверглась в пучину бедствий. Вот так положение — сама она вне дома, дом не убран, а прислуги и в помине нет! Констанция держалась молодцом, но была ошеломлена. Ей хотелось немедленно вернуться в заброшенный дом.
Софья поняла, что ситуация, возникшая после письма, потребует от нее предельного напряжения сил, и была готова вести себя соответственно. Требовались великие усилия — под угрозой оказались здоровье и благоденствие Констанции. Одна Софья способна помочь. Ей было ясно, что на Сирила положиться нельзя. Она считала, что нет на свете более очаровательного юноши, знала, что он умен и трудолюбив, но к своей матери он относится с холодком, с долей черствости. Констанция давала этому туманное объяснение, говоря, что они с сыном «не ладят», что звучало странно, если принять во внимание нежную привязанность Констанции к Сирилу. Правда, иногда Констанция бывает чересчур придирчивой… Так или иначе, Софья вскоре убедилась, что план поселить Констанцию у сына в Лондоне совершенно неосуществим. Нет! Если уж Констанцию надо спасать от нее самой, это может сделать только Софья.
Целое утро прослушав, как Констанция в отчаянии говорит об этом ужасном письме, Софья внезапно сообщила, что идет на прогулку с собаками. Констанция не чувствовала себя готовой к прогулке пешком и не хотела ехать кататься. Она не желала, чтобы Софья «рисковала» — небо было пасмурное. Однако Софья рискнула и, на несколько минут опоздав к обеду, вернулась, полная энергии, с развеселившимися собаками. Констанция в унынии ждала ее в столовой. Констанция не могла есть. А вот Софья поела и источала бодрость и энергию как неиссякаемый источник. После обеда пошел дождь. Констанция сказала, что, пожалуй, пойдет прямо в гостиную. «И я с тобой», — сказала Софья, которая еще оставалась в шляпке и пальто, с перчатками в руках. В претенциозной и пошловато обставленной гостиной они обе сели у камина. Констанция набросила на плечи шаль, подняла очки на лоб, к своим седеющим волосам, сложила руки и тяжело вздохнула: «О господи!» Она была похожа на постаревшую музу трагедии, облаченную в черное шелковое платье.
На заре своей карьеры литератора Арнольд Беннет пять лет прослужил клерком в лондонской адвокатской конторе, и в этот период на личном опыте узнал однообразный бесплодный быт «белых воротничков». Этим своим товарищам по несчастью он посвятил изданную в 1907 году маленькую книжку, где показывает возможности внести в свою жизнь смысл и радость напряжения душевных сил. Эта книга не устарела и сегодня. В каком-то смысле ее (как и ряд других книг того же автора) можно назвать предтечей несметной современной макулатуры на тему «тайм-менеджмента» и «личностного роста», однако же Беннет не в пример интеллигентнее и тоньше.
Герои романов «Восемь ударов стенных часов» М. Леблана и «Дань городов» А. Беннета похожи друг на друга и напоминают современных суперменов: молодые, красивые, везучие и непременные главные действующие лица загадочных историй, будь то тайна украденной сердоликовой застежки или браслета, пропавшего на мосту; поиски убийцы женщин, чьи имена начинаются с буквы «Г» или разгадка ограбления в престижном отеле.Каскад невероятных приключений – для читателей, увлеченных авантюрными, детективными сюжетами.
«Великий Вавилон» — захватывающий детектив, написанный выдающимся английским мастером слова Арнольдом Беннетом, который заслужил репутацию тонкого психолога.Лучшая гостиница Лондона, «Великий Вавилон», где часто останавливаются члены королевских и других знатных семей Европы, переходит в руки нового владельца. Теодор Раксоль, американский миллионер, решает приобрести отель из чистой прихоти. Прежний владелец «Вавилона» предупреждает американца, что он еще раскается в своем решении. Тот относится к предостережению с насмешкой — ровно до тех пор, пока в отеле не начинают происходить самые невероятные события.
В сборник вошли романы английской писательницы Рут Рэнделл «Волк на заклание» и американского писателя, драматурга Арнольда Беннета «Отель „Гранд Вавилон“».Оба романа, написанные в жанре классического детектива, являются высокохудожественными произведениями. Захватывающие и увлекательные сюжеты заинтересуют самого взыскательного читателя.
(англ. Enoch Arnold Bennett) — известный английский писатель начала ХХ века.
Американский миллионер хотел бы выдать дочь за какого-нибудь американского миллионера, а она влюблена в неимущего английского аристократа.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.