Повесть о солдатском бушлате - [10]

Макаров сидел в центре класса за партой, по-прежнему плотно окружённый ребятами, но ребята теперь кто украдкой, а кто и совсем не таясь поглядывали в сторону крайнего окна.

Макаров приподнялся и увидел, что окно было раскрыто. Одна его створка слегка ходила туда и обратно, словно кто-то только что держался за неё и внезапно отпустил руку. Возле окна сейчас никого не было, но по глазам мальчишек Макаров сразу определил, что именно там совершалось нечто крайне заинтересовавшее их.

Он быстро подошёл к окну, перегнулся через подоконник и увидел Борьку Терёхина. Терёхин спускался вниз по водосточной трубе.

«Вернись!» — чуть было не крикнул Макаров. Но какое там «вернись»! Труба гулко громыхала, скрежетала и, казалось, вот-вот была готова развалиться на части.

— Погодите, ребята, я сейчас! — крикнул Макаров. Он выскочил из класса и бросился вниз по лестнице.

Он бежал, прыгая через две ступеньки, гремя сапогами.

Он ещё надеялся успеть, надеялся в крайнем случае, если Борька сорвётся, попытаться поймать его, смягчить удар.

Но когда он прибежал вниз, Борька Терёхин уже стоял на земле и как ни в чём не бывало стряхивал с брюк ржавчину. Маленькие пацанята, столпившись вокруг, глазели на него восхищённо.

С минуту Макаров молча смотрел на Терёхина.

— Я вижу, ты, Терёхин, храбрый человек, — наконец сказал он. И сам почувствовал, как фальшиво прозвучали эти слова. Ему хотелось сказать сейчас совсем другое. Ему хотелось попросту дать Борьке здоровенную затрещину.

Ясное дело: на уроке Терёхин никогда бы не осмелился выкинуть подобную штуку. А тут можно, Макаров не учитель, Макаров не накажет, не станет жаловаться, не потащит к директору. Всё это Борька, конечно, учитывал.

А честное слово, стоило бы сейчас взять Борьку за шкирку и доставить в кабинет директора — пусть бы почувствовал. Только для самого Макарова это означало бы признать своё поражение, своё бессилие. Может быть, Борька как раз этого и добивался?

— Ну скажи: с чего взбрело тебе показывать свою смелость? — сказал Макаров.

Терёхин слегка пожал плечами и не удостоил его ответом.

Ребята уже сбежали вниз, уже окружили их, и Борька явно рисовался. Теперь, что ни говори, он всё равно будет героем. Не каждый решится слезть по трубе с четвёртого этажа.

Макаров почувствовал, как обида и злость закипают в нём. И нарочно ведь момент выбрал — показать хотел, что все эти рассказы макаровские про учения для него ноль без палочки. Или назло Макарову специально устроил этот спектакль?

Макаров торопливо вытащил портсигар и закурил.

— Думаешь, это великая смелость — сползти по трубе? — сказал он. — Очень много мужества требуется для этого? Как бы не так!

— Ты думаешь, Терёхин, ты свою храбрость показываешь? — вмешалась Люда Лепёшкина. Неужели и она поняла, что Макаров не в силах переломить молчаливое Борькино упрямство, и решила прийти на выручку? Только этого не хватало! — Ты не храбрость — ты только дурость свою показываешь!

— Зато ты больно умная, — лениво сказал Терёхин.

— Вот разбился бы, хорошо было бы, да? — подхватила и Валя Горохова. — А Станиславу Михайловичу отвечать за тебя, да?

— Да при чём здесь отвечать не отвечать! — сердито сказал Макаров. — Разве в этом дело? Вот, я скажу, был у нас в прошлом году в роте один солдат, тоже мастер всякие фокусы выкидывать: то сострит в строю — храбрость свою перед командирами демонстрирует, то за оголённый провод под напряжением схватится — тоже выдержкой своей хвалится ещё что-нибудь в том же роде. А потом однажды, когда был в карауле, на посту заснул. Разводящий пришёл — где часовой? Нет часового! А он к цистерне прислонился, сидит и спит. Вот тебе и стойкость! Вот тебе и смелость! Потому что ночью, в мороз, два часа на посту отстоять куда труднее, чем на глазах у всего взвода с командиром пререкаться…

— Я бы не уснул, — сказал Терёхин.

— Не знаю. Это мне неизвестно, — сказал Макаров.

Терёхин насмешливо хмыкнул.

— Силы воли у тебя маловато, — сказал Макаров.

— Это почему? — мгновенно обиделся Борька.

— А сам не знаешь? Не догадываешься? Вон по углам, по уборным прячешься — похудел уже, позеленел от своего курева, а можешь отказаться? Чёрта с два! Потому что это сложнее, чем лазить по трубам!

— А вы? — спросил Терёхин.

— Что я?

— Вы же курите!

— Так я же взрослый! — сказал Макаров.

Терёхин понимающе усмехнулся в ответ: мол, слыхали эти басенки! Он был убеждён, что сами взрослые живут иным законам, чем те, которые они навязывают ребятам. «Взрослым можно, а детям нельзя», — он уже не верил в эти сказочки.

Макаров отшвырнул горящую сигарету.

— Ладно, — сказал он. — Ты прав. С этого дня я больше не курю. С этой минуты. Понял?

Борька ошеломленно смотрел на него.

— И у меня хватит силы воли сдержать своё слово — не беспокойся! А ты вот только языком болтаешь!

— Это почему же болтаю? Захочу и брошу!

— А ты захоти! — не давая Терёхину опомниться, сказал Макаров. — Захоти! Давай на спор! Ну?

Он уже знал, был уверен, что на глазах у ребят Терёхин не сможет отказаться, пойти на попятный. Макаров вынул свой портсигар, открыл его и высыпал сигареты в мусорную урну.

— А теперь давай твои! — сказал он.