Повесть о Сергее Непейцыне - [11]
Приехав освящать новое жилье, купуйский благочинный сказал Семену Степановичу:
— Почто толико малые соты себе уготовали? Уповали некоторые окрестные особы, что девицу из оных семей браком осчастливите и полковницей наречете.
— Допрежь женитьбы надобно, батюшка, обзавестись кой-чем, окроме стен да чина, — отвечал дяденька, посмеиваясь.
— А на что ж приданое от веку положено? — не унимался иерей.
Трое ближних соседей, позванных в тот день обедать, убедились, что действительно в доме есть пока одни стены. Новосельную трапезу накрыли на столах, сбитых на скорую руку из тесу. До морозов срубили еще из оставшегося лесу баньку, на спуске к реке, а потом всю зиму в теплых сенях дяденькиного дома работали два плотника — ладили по его указке лавки, столы, стулья, большую часть которых уносили в матушкину усадьбу. В свободное время к плотникам пристраивался Филя; он помаленьку учился их делу — строгал обзаведение своей с Фомой избушки. Так и вошла эта зима в память Сергея запахом смолистых стружек, слышным за дверью шорханьем рубанка, постукиванием деревянного молотка по нагелям, легкими шагами лапотных ног вокруг верстака.
Дяденька три раза по зимнему пути ездил во Псков, гостил но неделе у какого-то своего, как говорил, «однокорытника». Сергею, кроме пряников и черносливу, он привез грифельную доску и сильно потертый глобус, а себе книг и портрет Петра Великого в рамке под стеклом. Книг и летом в углу кибитки лежало десятка три, привезенных с Дуная, а к концу зимы стало столько, что плотники сделали для них полку. Поговорив с утра со старостой, пройдясь с ним по усадьбе, по деревне, Семен Степанович с час занимался с Сергеем, диктовал ему слова и цифры. Потом искали на глобусе части света, главные моря, горы. После этого Сергею разрешалось бежать на двор. Дяденька запретил Нениле ходить за барчонком по пятам, наказал только наведываться к тому месту, где он играет с ребятами.
К матушке они с Ненилой ходили не часто, да и незачем было — там не замечали появления старшего сына. Войдя в чистую горницу, где барыня сиживала за рукоделием, окруженная служанками, Ненила стаскивала с Сергея верхний кафтанчик и сажала на лавку у двери, а сама шмыгала в девичью. Послушав капризных выкриков Осипа, того, как матушка бранит Анисью, надышавшись спертым воздухом, Сергей тихонько устремлялся за нянькой, чтоб скорее выбраться на заднее крыльцо и бежать в дяденькину усадьбу.
До чего же все в этих домах делалось по-разному! У матушки печи топились обязательно с подкладкой, чтоб к ним не притронуться. Тепло берегли, фортки заколотили наглухо — боже упаси сквозняку! Ели много, жирно, до оханья и бреда во сне. Спали тоже много — кроме ночи, еще после обеда часа по три, тепло укрывшись в любое время года. Жгли круглые сутки лампады перед образами. Не боялись тяжкого духа и нечистоты — какой дом без тараканов? Мылись один раз в неделю — в бане по субботам, а по утрам промывали только глаза да барыня полоскала слегка рот.
А у Семена Степановича фортки поднимались в каждом покое утром и перед сном. Курил хозяин в сенях или на крыльце. Есть ходили в людскую избу — дяденька не любил в доме запаха кухни, — и все садились разом за стол, только он, конечно, во главе, под образом. Днем не спал никто. Лампаду зажигали в одной чистой дяденькиной горнице под праздник. Каждое утро Филя вносил дяденьке таз с холодной водой или снегом, и, в то время как Семен Степанович фыркал и кряхтел над ним, Ненила обязана была так же умывать Сергея. Поначалу он стучал зубами, но скоро стал хватать пригоршни снегу и тер шею и щеки, охая в подражание тому, что слышалось за стеной. А по субботам Фома парил обоих в бане, после чего пили сбитень и ели ржаные «солдатские» сухари, сидя рядом на низкой скамеечке спиной к теплой печке в дяденькиной спальне.
Перед сном Ненила и здесь часто рассказывала Сергею сказки. Послушать приходил Филя, а то и сам дяденька отворял дверь на свою половину и тушил там свечу. Говорила она теперь, пожалуй, еще лучше и если повторяла сказку, то придумывала что-нибудь новое, отчего слушать никогда не надоедало. Филя восхищался:
— Ишь ты, как развела! — И прибавлял с укором: — Да ведь нехорошо, поди, придумки свои в сказку впущать?
На что она, смеясь, отвечала:
— А думаешь, до меня все одинако сказывали? Не молитва — всяк свое слово добавит…
Иногда от услышанного Сергею во сне мерещились страхи. Лез в их горницу Полкан-богатырь с песьей мордой и красным слюнявым языком между белых острых зубов. Сергей начинал хныкать, и мигом просыпавшаяся Ненила шептала:
— Ш-ш-ш, батюшка… Чего тебе бояться, когда рядом дяденька спят? Они всех ворогов побивали, нам Моргун-солдат сказывал, и тебя в обиду не дадут…
А в начале апреля, в самую распутицу, людей в дяденькиной усадьбе прибавилось — нежданно-негаданно прибыл этот самый вахмистр Моргунов. Приехал верхом на рослом карем коне, с туго набитыми седельными сумами, при сабле и пистолетах, в епанче и шляпе, но без левой руки. Из рукава овчинной куртки, что была поддета под епанчой, торчал черный железный крюк, на который ловко нацеплялась сделанная из повода петля.
Повесть В. М. Глинки построена на материале русской истории XIX века. Высокие литературные достоинства повести в соединении с глубокими научными знаниями их автора, одного из лучших знатоков русского исторического быта XVIII–XIX веков, будут интересны современному читателю, испытывающему интерес к отечественной истории.
Исторический роман, в центре которого судьба простого русского солдата, погибшего во время пожара Зимнего дворца в 1837 г.Действие романа происходит в Зимнем дворце в Петербурге и в крепостной деревне Тульской губернии.Иванов погибает при пожаре Зимнего дворца, спасая художественные ценности. О его гибели и предыдущей службе говорят скупые строки официальных документов, ставших исходными данными для писателя, не один год собиравшего необходимые для романа материалы.
Владислав Михайлович Глинка (1903–1983) – историк, много лет проработавший в Государственном Эрмитаже, автор десятка книг научного и беллетристического содержания – пользовался в научной среде непререкаемым авторитетом как знаток русского XIX века. Он пережил блокаду Ленинграда с самого начала до самого конца, работая в это тяжелое время хранителем в Эрмитаже, фельдшером в госпитале и одновременно отвечая за сохранение коллекций ИРЛИ АН СССР («Пушкинский дом»). Рукопись «Воспоминаний о блокаде» была обнаружена наследниками В.
Повесть В. М. Глинки построена на материале русской истории первой четверти XIX века. В центре повести — простой солдат, находившийся 14 декабря 1825 года на Сенатской площади.Высокие литературные достоинства повести в соединении с глубокими научными знаниями их автора, одного из лучших знатоков русского исторического быта XVIII−XIX веков, будут интересны современному читателю, испытывающему интерес к отечественной истории.Для среднего и старшего возраста.
Жизнь известного русского художника-гравера Лаврентия Авксентьевича Серякова (1824–1881) — редкий пример упорного, всепобеждающего трудолюбия и удивительной преданности искусству.Сын крепостного крестьянина, сданного в солдаты, Серяков уже восьмилетним ребенком был зачислен на военную службу, но жестокая муштра и телесные наказания не убили в нем жажду знаний и страсть к рисованию.Побывав последовательно полковым певчим и музыкантом, учителем солдатских детей — кантонистов, военным писарем и топографом, самоучкой овладев гравированием на дереве, Серяков «чудом» попал в число учеников Академии художеств и, блестяще ее окончив, достиг в искусстве гравирования по дереву небывалых до того высот — смог воспроизводить для печати прославленные произведения живописи.Первый русский художник, получивший почетное звание академика за гравирование на дереве, Л. А. Серяков был автором многих сотен гравюр, украсивших русские художественные издания 1840–1870 годов, и подготовил ряд граверов — продолжателей своего дела.
Повести В. М. Глинки построены на материале русской истории XIX века. Высокие литературные достоинства повестей в соединении с глубокими научными знаниями их автора, одного из лучших знатоков русского исторического быта XVIII–XIX веков, будут интересны современному читателю, испытывающему интерес к отечественной истории.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Повесть «Дорогой чести» рассказывает о жизни реального лица, русского офицера Сергея Непейцына. Инвалид, потерявший ногу еще юношей на штурме турецкой крепости Очаков, Непейцын служил при Тульском оружейном заводе, потом был городничим в Великих Луках. С началом Отечественной войны против французов Непейцын добровольцем вступил в корпус войск, защищавший от врага пути к Петербургу, и вскоре прославился как лихой партизанский начальник (он мог ездить верхом благодаря искусственной ноге, сделанной знаменитым механиком Кулибиным)