Повесть о Сашке - [31]

Юрка схватил ведра и пыхтя понес их, переваливаясь как утка. Сашка еле успевала за ним. Перед самым лагерем они все-таки остановились передохнуть и девочка увидела у парня за поясом револьвер.

— Что на задании был? — спросила она.

— Вроде того…

— Мне тоже задание важное дали. Хотят, чтобы я листовки печатала. Я пока не знаю, как. Может, поможешь — подскажешь что-то?

Юрке предложение не понравилось. Придумать ничего путного он не смог и сказал:

— Да ерунда это все. Листовки, бумажки. Толку от них ноль.

— Но меня, сам Михаил Петрович попросил, и сказал, что это важно.

— Для девчонок и малышни может и важно. А я сейчас серьезное дело делаю.

— Что ходишь с револьвером по лесу и людей пугаешь?

— Дело не шуточное.

— Какое?

— Я тебе не могу сказать. Это секретное задание.

— Ты мне не можешь рассказать? Я тебе доверилась, а ты мне нет?

— Извини, не могу. Приказ командира.

— Ну и пожалуйста. Отдай ведра. Дальше я сама понесу.

— Ты не обижайся, это военная тайна…, — попробовал оправдаться Юрка, но Сашка не оборачиваясь шагала от него прочь.

На кухню девочка пришла в мрачном настроении. Ее не развеселили даже малыши. Сашка дала им трехлитровую банку и отправила собирать березовый сок.

— Только рядом с лагерем, далеко не заходите, — скомандовала она глядя им вслед.

— Ты чего, Одуванчик, такой сердитый? — спросил подъехавший на подводе Василий Захарович.

— Да не сердитая я, а просто думаю.

— О чем?

— Командир дал задание, листовки множить. А я не знаю как.

— Да такие вещи без умственного напряжения не решить.

— Вот и я думаю. Может вырезать текст на доске, мазать ее краской, а потом отпечатывать на бумаге? Так вроде первые книги были напечатаны. Доску я найду, чтобы краску сделать возьму, смешаю сажу с жиром. Как вы думаете получится?

— Попробуй.

Сашка больше часа провозилась, вырезая на дощечке одну букву. Потом намазав полученный штемпель самодельной краской, получила оттиск. После этого показала результаты своего труда старому партизану. Буква получилась кривая, отпечаток бледный и расплывчатый.

— Если ты, Одуванчик, на одну букву час потратила, то на листовку у тебя месяц уйдет или два. Может к тому времени и война закончится, — проворчал Василий Захарович.

— А что же делать?

Василий Захарович потер седую макушку и задумчиво сказал:

— Помнится, когда я молодым в Питере работал, то нам@ анархисты прокламации раздавали. Написаны они были как бы от руки, но очень бледным шрифтом. Говорили, что они самодельные и дома на гектографе отпечатаны.

— А что такое этот гектограф?

— Не помню уже, я тогда лишь краем уха слышал, что для него надо столярный клей и специальные чернила.

Через час Сашка уже была у командира отряда.

— Михаил Петрович, а нельзя по рации узнать, как устроен гектограф?

— Для чего тебе, дочка?

— Вы же сами просили листовки печатать.

— Просить-то просил, но мы стараемся соблюдать режим радиомолчания. Так что не смогу я тебе помочь.

— А может у вас есть кто-то знакомый из старых революционеров или, к примеру, химик?

— Что-то я не припомню таких людей.

— Что же мне делать?

— Илья привез с собой книжку, называется «Справочник партизана». Попроси его почитать, может быть, там есть описание этой штуки.

Девочка отправилась разыскивать Илью. Вместе они просмотрели всю книжку, но там ничего о гектографе не было.

— Ничего успокоил девочку Илья. У нашего сельского священника есть полное собрание энциклопедии Брокгауза и Эфрона — там наверняка есть описание.

— Ты так думаешь?

— Это точно. Восемьдесят шесть толстенных томов. Наверняка там есть.

— А священник тебя не выдаст?

— Нет, он ненавидит немцев не меньше нас с тобой.

— Когда ты к нему пойдешь?

— Завтра. Но приду не скоро.

— Что будешь на задании?

— Да.

— На каком?

— Это тайна, девочка. Военная тайна.

Глава 20

Появился Илья лишь через три дня. Вместе с начальником разведки они несли носилки, на которых лежал партизан. Сзади шел, опираясь на винтовку еще один. У него была перевязана рука и нога. Замыкал процессию Юрка. Рука у него тоже была перевязана.

Носилки они поставили неподалеку от кухни. Илья прямо из ведра начал пить воду большими глотками. Командир разведки тяжело уселся на скамейку у кухни и закурил.

— Он ранен? — спросила Сашка, указывая на носилки.

— Убит, — махнул в ответ Михалыч, выпуская дым.

Илья закончил пить и, увидев Сашку, начал рыться в карманах порванного в нескольких местах пиджака. Наконец он достал клочок бумажки и протянул девочке.

— Что это?

— Гектограф.

Сашка смотрела на написанные строчки, но все расплывалось у нее перед глазами из-за пронзительного чувства вины. Неужели из-за ее просьбы произошло несчастье, и партизаны попали в засаду? Девочка поискала глазами Юрку, чтобы расспросить его, но паренька, нигде не было видно. Наконец его рубашка мелькнула возле командирского навеса. Сашка поспешила туда. Подойдя к навесу, она услышала Юркин голос:

— Она огромная, как гора.

— Прямо как гора? — усомнился командир.

— Не вру я. Точно как гора, только на платформе, на колесах.

— И вы, что?

— Мы? Да там фрицев, тыща, а может две.

Увидев подошедшую Сашку, они замолчали.

— Что тебе Кондрашова?

— Я хотела спросить, — замялась Сашка.