Повесть о победах московского государства - [32]
Пошел же великий господин и государь, преосвященный ростовский митрополит Филарет Никитич проповедовать православную христианскую веру к польскому королю Сигизмунду и сыну его Владиславу. Послали с ним, государем, послов: князя Василия Васильевича Голицына, да князя Якова Петровича Борятинского, да дьяка Томилу Луговского - просить королевича на царство. Да с ним же, святителем, пришли из Москвы дворяне города Смоленска.
Пришел великий господин и государь к польскому королю, изъяснил ему православную веру и их латинскую веру изобличил, желая крестить королевича согласно их крестной клятве и убедиться в их верности и правдивости. Послы же просили короля послать Владислава, сына его, в Москву на царство. Он же, польский король Сигизмунд, посрамленный святительской проповедью, не смог на его мудрые слова отвечать, и от большого своего позора ярости и надменности исполнился, и забыл свою крестную клятву, и не дал крестить сына своего, и великий свой обман раскрыл перед всем Московским государством, нарушив крестное целование: королевича не крестил и на царство его не дал, и своего обещания не выполнил, и великую хитрость и злобу показал.
Тогда за умножение грехов наших оказались послы в руках иноверных поляков. Польский же король Сигизмунд велел суда для них приготовить, [109] русским людям велел всем без оружия быть и под многочисленной охраной, с большим опасением велел на Днепр к судам вести благочестивого государя царя и великого князя Василия Ивановича. Смольняне же тогда, видя государя своего, ведомого иноверцами, в великой печали были, горько и безутешно рыдали и не знали, что сделать и как государю своему в такой беде помочь, потому что ведь и сами были в руках иноверцев и без оружия. Если бы было у них оружие, то не могли бы в такой беде видеть государя своего и живыми оставаться.
Он же, государь, словно кроткий агнец, шел, по сторонам поглядывал и, увидев своих людей, заплакал. Войдя же в судно, 46воспел он богу молитву своими царскими устами, ирмос 8 гласа: “И почему меня отвергнул от лица твоего, свет незаходимый, и покрыла меня, окаянного, чужая тьма. Но обрати меня к себе, и к свету заповедей твоих путь мой направить умоляю тебя”.>[110] И благочестиво жалостным своим голосом молитву пел. А смольняне, видя это, плакали навзрыд, [111]>потому что ведь он, государь, смольнян больше других любил за их верную службу и усердие.
Поляки же пустили суда вниз по Днепру и повезли его, государя, в Литву, в королевские города, с князем Дмитрием Ивановичем Шуйским. Затем великого господина, святителя Филарета Никитича, митрополита ростовского, привели. И он, великий святитель, видя разлучение христиан «…» Смольняне же горько плакали. А он, государь, словно чадолюбивый отец, всех благословил и грехи отпустил, со слезами в вере их укрепляя, чтобы непоколебимы были в вере христианской. Сам же государь в судне сидел. Потом поляки послов в судно посадили и отправили суда из-под Смоленска по Днепру в Польшу, в литовские города.
Смольнян же обманули и велели им по домам своим жить. Они из-под Смоленска разъехались по поместьям своим и стали жить, не зная, что делать. Смоленск же тогда оставался осажденным польским королем.
В 1611 году, в великий пост, в день памяти святых Хрисанфа и Дарьи, во вторник на 5 неделе великого поста, гетманы Жолкевский и Гашевский с литовцами изменили и крестное целование нарушили, Москву разорили и выжгли и людей порубили.>[112] Москвичи же укрывались по монастырям и за оградами, и было в то время в Москве разорение великое.
Король же польский на смольнян злое намерение замыслил, говоря своим людям: “Если перебьем смольнян, то никто из русских не будет сопротивляться нам, [113] многие ведь полки мои победили смольняне и всегда сильными противниками для нас были. Ныне же они в моих руках и живут по своим домам, так что, если кого-либо из них убьем, другие не узнают о его гибели”, - и послал своих людей, велев им по селам перебить смольнян. В то же время королевские люди много смольнян «…» узнав об избиении по приказу короля и о злобе его, начали между собой совещаться, и пошли, спасаясь от избиения, в русские города, в Рославль и Брянск, и пришли к воеводе Василию Петровичу Шереметеву.
В то время пришли под Москву освобождать город князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой да Прокопий Ляпунов [114]>со многими русскими полками и стали под Москвой.
Смольняне же из Брянска пошли в Рославль. Пришли они в Рославль и хотели в Смоленск пробиться сквозь королевские полки, Смоленску помощь оказать и польского короля отогнать.
В Смоленске тогда боярин Михаил Борисович Шеин с защитниками смоленскими в большой нужде находился и смольнян ожидал, с польским королем стойко сражаясь. Король же польский беспрерывно к городу приступал, много подкопов под стены делая, не давая горожанам передышки. В городе Смоленске из-за осадных бедствий много людей умерло. По стенам города начали люди молиться об избавлении от голодной смерти и от осадной нужды.
