Повесть о первых героях - [4]

Владимир Иванович расправил свои пышные рыжеватые усы и с очень важным видом раскрыл толстенный вахтенный журнал, в который, как известно, записывается, сколько пройдено пути, где находится судно и всякие происшествия, случившиеся во время плавания.

— А как мы ее назовем? — спросил капитан.

Васильев не знал. Ему стали помогать все присутствующие:

— Светлана!

— Марина!

— Надя!

Воронину не нравилось ни одно из предложенных имен. Отцу девочки тоже. Тогда кто-то сказал:

— А что, если назвать ее Карина? В честь Карского моря, где она родилась. Пусть имя напоминает ей место появления на свет.

На том и договорились.

— Так и запишем! — сказал Воронин и стал старательно выводить, повторяя вслух:

«31 августа. 5 часов 30 минут. У супругов Васильевых родился ребенок — девочка. Имя девочки — Карина. Широта 75 градусов. Долгота 91 градус…»

Начальник экспедиции, присутствуя при этой необычной морской церемонии, чуть заметно улыбнулся в свою знаменитую бороду и подсказал:

— А на какой глубине? Не забудьте о глубине, Владимир Иванович!

Воронин обмакнул перо в чернильницу и добавил:

«Глубина 52 метра».

…Надвигалась ранняя полярная зима. Снег, падая на воду, уже не таял, а постепенно покрывал все море белым одеялом. Полыньи между многолетними ледяными полями затягивало молодым, еще прозрачным, но уже упругим льдом. Сменяющиеся один за другим штормы бросали корабль то в одну, то в другую сторону.

В штормовую погоду «Челюскин» прошел море Лаптевых и Восточно-Сибирское.

С парохода увидели остров Врангеля. Находился он километрах в двухстах от мыса Северного, его открыли лет сто назад, и был он когда-то необитаем. Изредка остров навещали исследователи северных морей, а также приходили американские шхуны. На острове было чем поживиться: вокруг сколько угодно моржей, тюленей, белых медведей. А в центре, как в хорошем питомнике, масса первосортного песца.

Советское правительство решило реализовать свои права на остров Врангеля, основав там постоянное промысловое поселение и метеорологическую станцию.

Начальником острова в 1926 году был назначен Георгий Алексеевич Ушаков. С ним прибыли из бухты Провидения, с мыса Чаплина и Чукотского полуострова девять семей эскимосов и чукчей — всего пятьдесят один человек и пять европейцев — научных работников.

Три года работал Ушаков на острове Врангеля. Потом его перебросили начальником Северной Земли. И здесь в течение двух лет он вместе с тремя сотрудниками вел большую научную работу.

«Челюскин» не смог подойти к острову Врангеля — невозможно было пробиться сквозь старый, спрессованный ветрами лед. Научные работники и плотники остались на борту «Челюскина», строительные материалы не были доставлены по адресу. Ничего не оставалось, как следовать далее, во Владивосток.

Самым неприступным оказалось Чукотское море. Девять десятых его поверхности было покрыто льдами. Пробивать их становилось все труднее и труднее.

Корабль не мог идти своим ходом и передвигался вместе со льдами, в которые был словно впаян.

«Челюскин» пытался вырваться из плена, но льды вцепились в него «мертвой хваткой».

Капитан принял решение во что бы то ни стало освободить судно от коварных ледяных объятий.

Люди пробовали обкалывать корпус, взрывать торосы. Из последних сил таскали они на плечах тяжелые банки с взрывчаткой. Корабль содрогался от грохота, взрывов. Но лед не поддавался. Образовывались лишь небольшие воронки с мелкой ледяной кашей. Все усилия были напрасны.

Маленький самолет-амфибия известного полярного летчика Михаила Сергеевича Бабушкина, находившийся на борту парохода, вылетел на разведку и обнаружил впереди, всего в пятнадцати милях, чистую воду. Но выбраться из сплошной массы льдов «Челюскин» уже не мог. Внезапно налетевший ураган стремительно погнал огромное ледяное поле с вмерзшим судном обратно в Чукотское море.

Предвидя возможность катастрофы, Шмидт заранее распределил членов экспедиции по бригадам. Каждый знал свое место в случае ледовой тревоги. Продовольствие, теплая одежда, палатки, спальные мешки — все было подготовлено к быстрой выгрузке.

Днем и ночью грохотали, сталкиваясь, громоздясь друг на друга, гигантские ледяные поля. Ни на минуту не прекращалась вахта бдительного наблюдения за ветром и льдами.

В беспрестанной тревоге прошли ноябрь, декабрь, январь.

Кончилась долгая полярная ночь, стало проглядывать солнце. А льды все шли приступом на обреченный корабль.

13 февраля коварная Арктика излила на пришельцев всю свою злобу. Она бросила на затертый льдами «Челюскин» непроглядную пургу, сорокаградусный мороз, ураганный ветер.

Ранним утром все обитатели «Челюскина» проснулись в холодных каютах — топили скупо, угля на судне оставалось в обрез. Его выдавали кочегарам по килограммам, как ценнейший продукт, и берегли на случай, если течение вынесет пароход на чистую воду. Уже три с половиной месяца «Челюскин» двигался со льдами то не север, то на запад, выписывая петли по Чукотскому мерю.

В это утро страшный грохот поднял людей раньше времени. Они уже успели привыкнуть к глухим ударам и скрежету сталкивающихся льдин. Море звучало так, вроде где-то далеко стреляли из пушек. Но тут, словно над ухом, палили в сто орудий. Грянул залп, за ним — другой, третий… Корпус судна содрогался от толчков. Люди с тревогой прислушивались к грому разбушевавшейся стихии.