Повесть о первых героях - [24]

О том, как Леваневский разбил свою машину, перелетев через Берингов пролив, над которым почти никогда не бывает ясной и тихой погоды, я уже рассказывал.

В это время Ляпидевский уже не летал. Он сидел где-то в тундре на «вынужденной».

На льдину никто больше не прилетал.

Челюскинцы даже сложили и распевали такую шутливую частушку:

Самолеты, самолеты,

Где же ваши перелеты.

Самолетов не видеть,

Надоело ожидать…

В полет собирался Слепнев.

Советским авиаторам самолеты «Флейстер» были незнакомы, но им приходилось встречаться кое с чем похожим. После двух-трех пробных полетов, во время которых американские пилоты познакомили советских с управлением машины, Слепнев решил действовать самостоятельно. И здесь ему очень помог опыт, полученный в Высшей авиационной школе.

Приказав погрузить в пассажирскую кабину для балласта мешки с песком, Маврикий начал выруливать на старт. Многочисленные фотокорреспонденты и кинооператоры, всюду сопровождающие наших летчиков со дня их вступления на американскую землю, как по команде побежали куда-то в конец поля. Позже Слепнев рассказывал:

— Я ничего не понял и очень удивился. Куда это, думаю, они все ринулись? Полет прошел нормально, а когда я приземлился, то первым делом спросил, куда это помчалась вся кинофотобратия перед взлетом? А мне так спокойненько отвечают: они побежали туда, где, по их расчетам, вы должны были упасть. Ну и ну, думаю, ничего себе! А в это время какой-то самый нахальный из них подходит и спрашивает: «Командор Слепнев, как вам понравилась наша машина, наверное, вам не приходилось на таких летать?» Почему, говорю, не приходилось, у нас тоже такие кое-где еще остались… на окраинах! Сбил с них наглость немножко…

Из маленького городка Нома на Аляске Слепнев стартовал к людям на льдине.

Его провожал весь город. Муниципалитет преподнес «совьет пайлот» звездно-полосатый американский флаг. Старик капитан Томас Росс произнес речь о дружбе двух великих народов.

Над Беринговым проливом стоял туман.

В радиограммах из лагеря Шмидта пилота просили не рисковать, переждать непогоду — туман и пургу. Но ждать ясного неба над проклятым проливом Слепнев не мог, не хотел. Он приказал своему механику американцу Биллю Лавери запускать мотор. Механику — двадцать один год, и родился он тогда, когда Маврикий Слепнев впервые взял в руки штурвал воздушной машины.

Тяжело нагруженный «Флейстер» вздрогнул и пошел на взлет. Курс — норд, на Ванкарем!

Самолет набрал высоту 3 тысячи метров и шел над битым льдом. Но скоро пролив заволокло туманом. На втором часу полета стали давить облака, машина тяжелела, стекла начали покрываться наледью.

Берингов пролив оставался позади, впереди — обледенение и наверняка катастрофа. Пилот не имел права рисковать — его самолет с нетерпением ждали на льдине. И он, развернув машину на сто восемьдесят градусов, снова пересекает Берингов пролив в обратном направлении. В четвертый раз Слепнев совершает неудачный прыжок через пролив. Пришлось возвращаться.

Самолет приземлился в городке Теллор. Эскимосы подкатили на салазках бидоны с бензином. Механик прикрепил к фюзеляжу красный флаг с серпом и молотом.

Рано утром «Флейстер» снова поднялся в небо и лег на курс норд.

На этот раз «командор» Слепнев одолел Берингов пролив. Он добрался до Уэлена, дальше не пустил туман.

Пролетев затем до Ванкарема, летчик взял на борт восемь кудлатых псов: без ездовых собак на севере не обойдешься, даже на льдине. Новый «аэродром» челюскинцев находился в четырех километрах от поселка и перебрасывать грузы на такое расстояние было нелегко.

Слепнев оставил механика Лавери в Ванкареме. С машиной он уже и сам хорошо освоился.

И вот самолет в воздухе, на последнем этапе пути. Внизу — бело-синяя хаотическая равнина, трещины, нагромождения льдов. Набегают клочья тумана. Несколько раз Слепнев, как и все мы, становился жертвой зрительного обмана, волновался при виде обманчивых теней от вертикально стоящих льдин. На тридцать шестой минуте полета впереди, чуть правее курса, показался столб дыма.

Вот и лагерь.

Слепнев делает круг и видит на сигнальной вышке родной красный флаг.

Вот он — подвиг, к которому привела дорога жизни летчика Слепнева.

Машина коснулась маленькой ледяной площадки и с грохотом помчалась по жестким застругам. Впереди стена торосов. «Гроб машине», — мелькнуло в голове. Летчик выключил мотор, резко отвернул самолет и все же хвостом задел ледяную глыбу. Толчок… и все затихло.

Слепнев, как пуля, выскочил из кабины, осмотрел хвост, успокоился — небольшие повреждения, можно исправить на месте.

К самолету бежали люди, следом спешил Шмидт. Слепнев бросился к нему навстречу:

— Поверьте, Отто Юльевич, я сделал все, что мог…

— Даже больше, чем могли! — улыбнулся руководитель челюскинцев, кивнув на поврежденный хвост.

Машину ремонтировали три дня. Челюскинцы работали вместе с летчиком. Они безмерно радовались прилету на льдину второго самолета. С тех пор как здесь побывал Ляпидевский, прошел месяц и два дня.

Самолет готов, и Слепнев отвозит в Ванкарем пять челюскинцев и аккумуляторы на зарядку. Больше ему не довелось слетать на льдину. Он получил другое ответственное задание.