Повесть о Морфи - [27]
Ночью он не спал, а утром получил от Мэй письмо, ласковое и милое, как обычно. Она спрашивала, почему он не подъехал, увидев ее катающейся с Реджи.
Пол не знал, что ему делать. Днем его позвала мать, был длинный, тяжелый для обоих разговор. На этот раз миссис Тельсид не удалось удержаться от слез. Зато решение было принято.
Через несколько дней Пол написал Мэй отчаянное письмо, уехал в город и записался на юридический факультет луизианского университета. В те времена не существовало еще ни твердых программ, ни обязательного посещения лекций. Надо было лишь сдавать зачеты и экзамены по множеству предметов, но никого не интересовали сроки их сдачи.
И тут Пол показал себя. Впервые в жизни он работал по-настоящему, мозг его въедался в книги, как кислота. Профессора демонстрировали его друг другу как любопытнейший феномен.
Пол прошел пятилетний курс за два года. Он стал университетской знаменитостью, даже не заметив этого.
Старый немец Христиан Розелиус, профессор римского права, заявил публично, что за сорок лет преподавания он еще не встречал такого студента. Известные законоведы судья Теодор Мак-Калеб и Альфред Хэннен, у которых также учился Пол, предсказывали ему блестящую юридическую карьеру.
Один за другим сдавал он досрочно экзамены, и к лету 1856 года с ними было покончено. Полу было присвоено звание «ученого адвоката и юриста». В дипломе значилось, что «Пол Чарлз Морфи, эсквайр, имеет право практиковать в качестве адвоката на всей территории Соединенных Штатов»… но никаких реальных прав этот диплом Полу не давал. Оставалась последняя, но неизбежная формальность – церемония «допущения в суд». Это было всего лишь посвящение в адвокатское сословие, пустая традиция, однако подвергнуться ей мог лишь человек, достигший гражданского совершеннолетия, то есть двадцати одного года, а Полу недавно только исполнилось двадцать лет, надо было ждать около года…
Убедившись в обязательности этой церемонии, Пол со вздохом записался помощником в контору присяжного стряпчего Джарвиса. Джарвис занимался преимущественно делами, связанными с недвижимой собственностью и разделом наследств. Пол рассчитывал получить у него необходимую практику, но дел оказалось до смешного мало. И тогда в летние месяцы 1856 года в шахматную комнату биржевой конторы на Роял-стрит стал регулярно заходить по воскресеньям бледный, изящный, невысокий юноша.
Он играл несколько партий, никогда не проигрывая ни одной, вежливо благодарил партнера и исчезал до следующего воскресенья. Лишь лучшие игроки города – Руссо, братья Перрэн, старый Стэнли, судья Мик – отваживались играть с ним, но выиграть не удавалось никому. Ничья была событием, о котором говорили несколько дней. И ни с одним из товарищей-шахматистов этот странный юноша не считал нужным сойтись поближе. Он был безупречно вежлив, но, вместе с тем, холоден и недоступен.
В сентябре, когда начала спадать жара, Пол поехал в усадьбу. Он ехал домой как победитель. Дядя Эрнест ехал с Севера специально для встречи с ним.
Встреча прошла сердечно и весело. Спустя несколько дней они сидели на террасе втроем – два брата Морфи и юный Пол, ныне ученый адвокат. Старшие курили. Кудри Эрнеста сильно поредели, он потолстел. Дела адвокатской конторы в Иллинойсе шли совсем неплохо.
– Принеси-ка ружье, Пол, – лениво сказал Эрнест.
Куры кудахтали, собирая цыплят. Рыжий маленький ястреб кружил невысоко, высматривая и прицеливаясь.
Пол принес из дома старый дробовик, но ястреб успел скрыться.
– У меня было любопытное дело, Алонзо, – Эрнест затянулся сигарой. – По закону 1821 года о размежевании земель один мой клиент потерпел серьезный убыток…
– Это возможно, дядя Эрнест, – вставил Пол. – Только это закон не 1821 года, а 1827. Ты спутал даты.
Эрнест поперхнулся дымом, судья засмеялся. Эрнест Морфи, присяжный адвокат, посмотрел на Пола и ушел в кабинет брата. Через минуту он вынес толстенный, переплетенный в коленкор гражданский кодекс Луизианы и принялся листать его.
– Ты не там ищешь, дядя Эрнест, – с места сказал Пол, – ищи на 814-й странице, вслед за поправкой Кинга и оговоркой Милларда…
– Тысяча чертей! – Эрнест захлопнул книгу, и пылинки заплясали в солнечном луче. – Ты что, хочешь уверить меня, что знаешь кодекс наизусть?
Пол кивнул, судья беззвучно смеялся, трясясь оплывшим телом.
– Ну хорошо, – зловеще сказал Эрнест. – Попробуем!
Он открыл кодекс наугад. Пол ответил. Восемь раз начинал Эрнест новый параграф – и восемь раз Пол без запинки заканчивал его[6].
– Хватит! – сердито сказал, наконец, Эрнест. – Тебе надо выступать в цирке, Пол, ты упустил свое призвание!
Он вышел. Пол улыбался, судья вытер заслезившиеся от смеха глаза.
– Зачем тебе ехать куда-то, как уехал Эрнест, Пол? – спросил судья. – Разве ты не мог бы через год открыть свою контору где-нибудь поблизости? Я отдал бы тебе свою юридическую библиотеку, Эдуарду она не понадобится.
Старший брат вступил членом в известную маклерскую контору по торговле хлопком и быстро шел в гору. Разумеется, крупный вступительный взнос уплатил за него судья.
– Конечно, я так и сделаю, папа. Я немного подучусь у Джарвиса, приеду домой и начну работать самостоятельно. Адвокату везде найдется работа.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.