Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова - [4]

Но надоел. И тогда кому-то из начальников, что жили в Слюдянке, а может, даже и в Иркутске и которые оттуда заботились о духовной пище для тружеников железной дороги и членов их семей, пришла в голову славная мысль: воспитать в коллективе поселка-станции своего лектора, который бы не только информировал жителей поселка о мировых событиях, но и соображал бы на месте о качестве усвоения информации и правильности реакции на нее конкретных индивидуальностей. Говорят, при обсуждении кандидатуры даже директора школы, доброго хозяйственника, отвергли и заместителя начальника дистанции инженера Савельева, который на фронте немецкий выучил, — и его зарубили. А выдвинули, на радость всем, кого? Да, конечно, старшину Нефедова. Согласовав это дело с его военным начальством, отправили старшину в Иркутск на две недели обучаться лекторскому искусству.

Первая лекция старшины пришлась на первый по-настоящему весенний день в самом конце апреля сорок восьмого года. Зал нашего клуба был под завязку: это когда не по местам, а по вместимости. На первом и втором рядах — начальник дистанции с директором школы, инженеры дистанции и учителя, а далее уже все без разбору, кто где успел занять. Те, что на первых рядах, они, конечно, из любопытства, ведь, по слухам, у старшины, кроме семилетки, за плечами ничего, и смущаться бы ему, недоучке, пред высшим образованием, что прямо под носом… нога на ногу… да с прищуром…

А он — хоть бы что! Боковым проходом протопал браво к сцене, миновав ступеньки, запрыгнул молодецки, развернулся красиво, восстав над трибуной, сколоченной из «вагонки» и покрашенной охрой, делово и в то же время просто сказал всеслышно:

— Здравствуйте, товарищи! — и…

Тут вот шорох по залу. В руках старшины — ничего! Даже клочка бумажки — нет! Ждали, что, может, откуда из карманов достанет, — не достал. Правым локтем оперся на трибуну, этак по-чапаевски завис над залом и сказал доверительно:

— Что касается международного положения, дорогие товарищи, то с этим делом в принципе все в порядке. О всяких проделках империалистов я, конечно, кое-что скажу, да вы и сами знаете, газеты читаете, радио слушаете, но главное… — тут он улыбнулся той самой улыбкой, от которой поселковые вдовушки оттопыривались грудями, а старшеклассницы слегка приседали, улыбнулся, значит, вот так и проговорил для каждого доходчиво: — главное в том, дорогие товарищи, что можете жить спокойно, потому что никакой другой войны больше не будет. Наш великий Советский Союз — самое сильное государство в мире. И не только потому, что у нас армия что надо. А еще и потому, что на нашей стороне трудовой народ всего земного шара. А когда, дорогие товарищи, Пятая армия вождя китайского народа Мао Дзэдуна сбросит в желтые воды ихнего океана китайских буржуев, тогда — все!

Тут старшина рубанул левой рукой наискосяк сверху вниз, как шашкой рубанул, улыбнулся, как у нас говорили, еще ширше, подмигнул залу.

— Тогда все, товарищи! Потому что Китай — это пятьсот миллионов. То есть для капиталистов полная безнадега. Я, между прочим, тут вот посчитал… — Старшина достал из кармана гимнастерки сложенный листок, распрямил его. — Если пятьсот миллионов этих китайцев выстроить в шеренгу по четыре, на одном метре, значит, четыре человека… Пятьсот миллионов делим сперва на четыре, а потом еще на тысячу, потому как в километре тысяча метров. И что получаем? А получаем шеренгу длиной в сто двадцать пять тысяч километров. Усекаете? Это три раза вокруг земного шара, если по экватору. Вот что такое, дорогие товарищи, пятьсот миллионов китайцев. А я вам расскажу еще про Индию и другие колониальные страны, которые дали под зад империалистам и встают под красные знамена.

И он рассказывал! Именно рассказывал, а не лекцию читал. И без того по природе красивое его лицо — женщины утверждали, что он вылитый «Иван Никулин — русский матрос» (фильм был с актером Переверзевым), — так вот, лицо старшины озарялось таким великим вдохновением, что даже начальник дистанции и директор школы в первом ряду если сперва улыбались себе на уме, то потом только головами покачивали и переглядывались одобрительно.

После международных дел старшина перешел к «нашенским» делам. и у приезжих лекторов про наши дела скукота бывала, слушали из уважения да чтоб потом вопросы позадавать. Но старшина словно не знал про нашенскую скукоту. Наоборот, будто еще пуще духу набрался и давай сыпать цифрами про сталь да хлопок, но не так, как это делал приезжий лектор. Вот рассказал он про открытие в кирпичном деле: что-то придумали на областном кирпичном заводе для увеличения выпуска продукции, да такое придумали, что тут же им и Сталинская премия.

— Я опять же вот рассчитал, — говорил старшина, загадочно подмигивая залу и доставая из другого кармана гимнастерки еще одну бумажку, — что если весь кирпич, что завод дает за одну только неделю, без выходного понятно, так вот если его уложить по три штуки поперек — первых три прямо от нижней ступеньки нашего клуба и дальше класть и класть по три, — нормальная конная тропа по ширине так ведь? И вот эта самая тропа, товарищи, что из недельного выпуска, дотянулась бы прямехонько до самого еремеевского зимовья, как есть в порожную колодину и уперлась бы. Вот, — потряс бумажкой над ошарашенными слушателями, — здесь все рассчитано без булды, как в бухгалтерии!