Повесть о ледовом комиссаре - [51]

Начальник экспедиции подозвал своего заместителя по политической части:

— Проведите перекличку… Это то, что сейчас нужно…

День уже кончился. Белесая тьма окутала людей. И, когда называлась очередная фамилия, из темноты слышался лаконичный ответ: «здесь» или «жив».

Перекличка показала, что все налицо, все… кроме Могилевича.

Перекличка, кроме того, как на это и надеялся Шмидт, сыграла определенную организующую роль. Когда люди окружили небольшой ледяной холм и услышали фамилии своих товарищей, у них возникло знакомое «чувство общего собрания». Они поняли, что на льдине не одиночки, а советский коллектив. И это было самое важное.

Теперь можно и нужно сказать им несколько слов.

Митинг был кратким. Он длился всего пять-шесть минут.

Очень спокойно и деловито Шмидт сообщил, что советское правительство знает о катастрофе. «Челюскин» держал связь с берегом до последней минуты. Скоро эта связь будет восстановлена. Продовольствия и теплой одежды выгружено достаточно. Значит, на льду можно будет жить не так уж плохо, пока не придет помощь, а она придет обязательно.

Успокоенные словами начальника, которому они привыкли безоговорочно верить, потерпевшие крушение, мокрые, усталые и голодные люди принялись налаживать свою необычную жизнь.

Одни получали меховую одежду и спальные мешки, другие ставили палатки и по распоряжению Отто Юльевича укладывались отдыхать.

Женщины и дети были уже под «крышей». Они воспользовались палаткой, поставленной на лед еще за месяц до катастрофы физиком для своих наблюдений.

Теперь надо посмотреть, как идут дела у Кренкеля. Радист с помощниками из заранее скомплектованной радиобригады устанавливал изгибавшуюся, как удочка, радиомачту. Рядом люди, вбивая колышки в лед, разбивали палатку. Ветер хлопал по полотнищам, рвал их из рук.

На рассвете Шмидт, не сомкнувший в ту ночь глаз, пришел в радиопалатку.

Тихим голосом, чтобы не слышали окружающие, он спросил Кренкеля:

— Как дела? Не связались еще с Землей?

— Пока нет, — виновато ответил радист… — хотя все предупреждены еще с парохода, — и после короткой паузы добавил: — Трудно поймать нашу волну, станция уж очень маломощна, но я уверен, там слушают и мы свяжемся.

— Буду ждать, с нетерпением ждать, — сказал Шмидт и ушел к месту аварии, где уже кипела работа. Сортировались и складывались в штабеля спасенные запасы.

Вскоре Кренкель услышал ответ радиостанции Уэллена и стремглав выскочил из палатки с торжествующим криком:

— Отто Юльевич! Радио!

В первый и последний раз челюскинцы увидели своего руководителя бегущим, как мальчишка.

Но и тут Шмидт остался верен себе:

— У меня большая радиограмма! — спокойно сказал он. — Может ли Уэллен подождать, пока я буду писать?

Через десять минут Кренкель получил записанную в журнал радиограмму № 1, кончавшуюся такими словами: «…заверяем правительство, что несчастье не остановит нас в работе по окончательному освоению Арктики, проложению Северного морского пути. Начальник экспедиции Шмидт».

Приступая к передаче, радист на мгновение задумался: какой поставить адрес отправителя.

Потом тряхнул головой и отстучал ключом: «Лагерь Шмидта».

Так родилось название «Лагерь Шмидта», не сходившее два месяца с уст людей во всем мире.

15 февраля Кренкель послал в эфир очередное донесение.

«Второй день челюскинцы живут на льду. Ночью прояснело. По звездам определили свое местонахождение: 67°17′ северной широты, 172°51′ западной долготы. Перед погружением „Челюскина“ мы разрезали канаты, которыми на палубе были прикреплены строительные материалы, бочки и другой палубный груз. Расчет оказался правильным: значительная часть грузов всплыла. Теперь вытаскиваем изо льда бревна, доски и другой материал. Заканчиваем постройку барака на пятьдесят человек с двумя камельками. Приступаем к постройке кухни и сигнальной вышки для указания места спасательной экспедиции. Надеемся построить и второй барак. До берега 130 километров. Все здоровы, полны энергии. Шмидт».

Не кучка отчаявшихся, ожидающих, гибели людей, а «Лагерь Шмидта» — организованный, уверенный в конечной победе коллектив вступил в борьбу с ледяной стихией. Каждое утро миллионы людей искали в газетах лаконичные, но всегда бодрые телеграммы с пометкой: «Полярное море. Лагерь Шмидта». Что там, на льдине? Как прошел день? Какова погода? Что предпринимают челюскинцы?

Над лагерем бушевала пурга. Сквозь нее пробивались скупые, короткие строки сообщений. Стояли сорокаградусные морозы, а на льдине шла кипучая жизнь. Люди строились и обживались.

КОММУНИСТЫ НА ЛЬДИНЕ

Предстояла нелегкая жизнь и тяжелая напряженная работа. Как сделать, чтобы коллектив челюскинцев показал образец выдержанности, стойкости и организованности?

Для коммуниста Шмидта ответ на этот вопрос мог быть только один — с помощью всех коммунистов.

Повестка дня первого заседания бюро партийной организации на дрейфующей льдине была краткой, всего один вопрос: «Сообщение О. Ю. Шмидта».

Сохранился протокол этого заседания, вот выдержка из него: «…Отныне каждый шаг коммуниста, каждый поступок должны быть строго продуманы, взвешены. Каждое слово коммунистов в любом разговоре с беспартийными товарищами — в палатке во время отдыха, на льду во время работы, в случайных беседах — должно быть непрерывной политической работой, которая здесь, в новых, трудных условиях, с успехом заменит нам массовую работу прежнего типа. В любую минуту, в любой обстановке коммунист обязан личным поведением возбуждать мужество беспартийных товарищей».