Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна - [113]

Я его любила! Такую крысу…

Холли Голлайтли

Между тем из комнаты Лады уже некоторое время не доносилось ни звука.

Я осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Лёня лежала уже не на полу, а на тахте, лежала ничком, уткнувшись носом в покрывало, и ее худенькие острые плечики подрагивали. Наверное, от рыданий.

Лада сидела рядом с ней, положив ногу на ногу, уронив руки на колени, а взгляд уставив в стенку. Выглядела она усталой, разочарованной и угрюмой.

Стол лежал на боку, бесстыдно выставив напоказ голые ножки. Еда, прекрасная, вкусная еда, пироги, капуста и прочие разносолы, а также красные гвоздики и бисквитно-кремовый торт – все это перемешалось с осколками битой посуды и громоздилось в виде бесформенной кучи на смятом ковре. И мерзко воняло.

– Ладушка, – прошептал я, чтобы ненароком еще раз не перепугать Лёню. – Выйди на минуточку. Проблема у нас.

– Ах!.. – скривилась Лада и махнула пухлой белой ручкой. – Не до вас пока!..

– Но это серьезно!.. – настаивал я.

– Полчаса подождет? – спросила Лада сердито.

Я обернулся и посмотрел на Крыса. Он сидел смирно. Из ванны доносились ойканья и причитания Домовушки, из которых я вывел, что Жабу вроде бы полегче и жизнь его вне опасности.

– Подождет, – согласно кивнул я, решив Ладу слишком сильно не расстраивать. Расстроенная ведьма – это не самый приятный собеседник, уж можете мне поверить, а Лада и без моих настойчивых приглашений была крайне огорчена.

– Ну тогда сгинь, – сказала Лада, сделав мне знак рукой. Я сгинул, то есть метнулся в коридор и захлопнул за собой дверь. И мысленно похвалил себя за предусмотрительность – еще днем, когда Лада только вернулась с работы и разговаривала по телефону, я прикрыл себя магионным зонтиком, а потом захлопотался и позабыл его снять. И сейчас мне это пригодилось! Ах, как мне пригодилось это сейчас! Потому что в расстроенных чувствах, даже и не замечая этого, Лада сделала такой жест, который, не прими я меры предосторожности, неминуемо заставил бы меня сгинуть по-настоящему, то есть распасться на атомы, меня составляющие. А может, и на внутриатомные частицы, протоны там, нейтроны и электроны. Уж не знаю на что. И осталась бы от меня только яркая вспышка и, как следствие, незначительное радиоактивное заражение небольшого участка коридора.

Я перевел дух, заблокировал дверь комнаты магионным щитом – от греха подальше, – и обернулся к Псу.

– Лада велела полчаса подождать, а потом она примет меры, – сказал я.

– Какие еще меры? – не понял Пес. Он по-прежнему сидел напротив клетки с Крысом, и шерсть на его загривке топорщилась по-прежнему.

– Ну какие… – мяукнул я, оглаживая бока хвостом. – Необходимые. Уж не знаю, что там такое произошло во время трансформации, может, Лада малость того… перебрала шампанского, но что-то явно не получилось. Ведь крысы таких размеров просто не существуют в природе!

– Пожалуй, ты прав, – в раздумье произнес Пес и приглушенно рыкнул. – А ежели он будет нормальных размеров, то его можно будет и из клетки выпустить… И не опасен он будет.

– Тебе не опасен, мне не опасен, а вот Жабу и Рыбу… Да и Пауку с Петухом надо будет поостеречься.

После этих моих слов Пес ухмыльнулся – нехорошо так ухмыльнулся, злорадно, – и медленно, чуть ли не по слогам, произнес:

– Нет, он, Крыс, будет очень осторожен. Чтобы случайно кого не обидеть. Потому что любую обиду… Слышишь, ты? Любую обиду, нанесенную любому члену нашего семейства, я восприму как личное оскорбление. И буду поступать соответственно.

– Так что, Крыс, – обратился я к притихшему монстру, поглядывающему на нас искоса своими красными бегающими глазками, – я бы на твоем месте вел себя очень осторожно. И очень вежливо. Чтобы не рассердить Пса.

– Выпустите меня, – прохрипел тот. – Выпустите. Я обязуюсь…

– Пока что рано тебя выпускать, – покачал я головой. – Вот Лада освободится…

Тут меня прервали. Из кабинета донеслось громкое – в три голоса – кукареканье. То есть один голос принадлежал Петуху, это точно, а вот два других…

– Что они там, с ума, что ли, посходили? – пробормотал я. – Развлекаются, надо же! Кукарекают! Ну ладно Петух, ладно Ворон – не протрезвел еще. Но чтобы Паук, чтобы товарищ капитан Паук таким вот образом забавлялся!.. Пойду посмотрю, что там, а ты пока покарауль.

Дверь в кабинет оказалась закрыта слишком плотно, и Ворон не смог с ней справиться самостоятельно. Поэтому они кричали, орали, пели – чтобы напомнить о себе, чтобы их выпустили, ведь они просто сгорали от любопытства. Когда все средства были испробованы, Паук скомандовал Петуху: «Голос!», и они с Вороном подтянули Петуху в надежде, что уж трехголосие мы услышим. И были правы.

Все это мне быстро изложил Паук, спрыгнув с головы Петуха на стол, когда обезумевший от голода Петух промчался в кухню, чтобы разыскать что-нибудь съедобное. Ворон же, без всяких признаков опьянения и даже похмелья, приземлился в коридоре перед клеткой и рассматривал Крыса то одним, то другим глазом. Вид у него был напыщенный и недовольный.

– Интересно, сколько сейчас? – пробормотал я под нос, когда Паук смолк. – Пора уж на дверь заклятие накладывать, мне кажется. Времени много прошло, одиннадцать скоро, наверное.