Повесть о белой медведице. Пират - [3]

Мчавшихся во весь дух псов необходимо было остановить, иначе их ждала смерть в когтистых лапах медведицы: тяжело груженная нарта лишила бы собак элементарной маневренности. Остола не было; эскимос пробрался к передку нарт, затем, рискуя быть порванным об острые льдины, мешком свалился на постромки между нартой и собаками.

Псы остановились, сбившись в кучу. Туземец, ловко орудуя бритвенно-острым ножом, перерезал постромки. Двенадцать злобных ездовых собак одна за другой помчались к медведице. Роберт Грей и эскимос схватили винчестеры и бросились следом. Еще три дня назад было условлено: егерь стреляет только в крайнем случае, если белому человеку грозит неминуемая гибель.

Собачья свора не успела настигнуть медведицу. Она побежала прочь и уже не отмахивалась от налагака, который неотступно преследовал ее, то и дело выхватывая из зада и ляжек клочья шерсти с мясом. На спине матери сидел, крепко вцепившись в густой мех, медвежонок; округлый зад его подпрыгивал, как мячик.

Роберт Грей выстрелил и раз, и два. Медведица не сбавила бега. Расстояние между собаками и зверями быстро увеличивалось. Медведице удалось оторваться даже от налагака.

- Уйдет!…

- Теперь никуда не уйдет, - убежденно ответил эскимос.

Это он знал точно. Долго бежать с такой скоростью белые медведи не могут.

Звери скрылись за дальними торосами. Через несколько минут в торосы нырнула собачья свора.

Роберт Грей первым подбежал к высокому и плотному, как стена, нагромождению льдин. Из узкого извилистого прохода между торосами несся органно-хриплый рев; его временами покрывала непрерывная грызня собак. Американец вскинул винчестер, с опаской прошел ледяной коридор и остановился, замер как вкопанный.

Собаки прижали медведицу к высокому торосу. Она стояла на задних лапах, опершись спиною о ледяную глыбу, и не пыталась оказать ни малейшего сопротивления. На вытянутых передних лапах мать держала своего детеныша, который смотрел с высоты на врагов и шипел, сложив губы трубочкой. Две дюжины собак рвали, отталкивая друг друга, громадного зверя совершенно безнаказанно… В желтых глазах его не было ни злобы, ни гнева - одно страдание от страшной пытки, только страдание.

Изуверскую пытку можно было прервать лишь одним путем. И Роберт Грей выстрелил, прицелившись в левую половину широкой груди.

Медведица сильно пошатнулась, но не опустила передних лап с драгоценным грузом. Громыхнул второй выстрел.

Медведица падала с вытянутыми передними лапами. И прежде чем рухнуть на снег, она далеко отбросила своего детеныша. Это было последнее, что она могла сделать.

Собаки с рычанием начали рвать тушу. Медвежонок между тем, пропахав мордой снег, вскочил и опрометью побежал прочь. Лишь один вожак бросился преследовать его. Нагнать и разорвать неуклюжего медвежонка громадному псу было просто. Пуля, посланная Робертом Греем, оборвала стремительный бег налагака. Пес завертелся волчком, отчаянно заскулил и заковылял обратно, волоча за собою правую заднюю ногу.

Медвежонок нырнул за торос и более не показывался.

Эскимос внимательно осмотрел раненого пса и сокрушенно покачал головою. Он, очевидно, подумал, что американец стрелял в медвежонка, но промахнулся и случайно всадил пулю собаке.

- Хозяин упряжки будет сердит, однако, - сказал он. - Хозяину надо дать на два ящика виски.

Роберт Грей ничего не ответил. Безучастно, пустыми глазами он смотрел туда, куда побежал медвежонок.

Туземец, отогнав от туши собак, острым ножом вспорол широкое брюхо, запустил туда оголенную руку и достал медвежью печень. Печень он бросил в глубокую трещину между льдинами. Из-за чрезмерного избытка витамина С она является смертельным ядом как для людей, так и для собак.

- Шкуру шибко порвали собаки, - обтирая снегом руку, сказал он. И поинтересовался: - Будем искать другого медведя?

- Что?… - словно очнувшись, переспросил Роберт Грей. - Какого медведя?… А, да-да… Бессвязно пробормотав это, американец взял за дуло свой винчестер и, размахнувшись, с ожесточением ударил его о лед тороса. Ложе разлетелось в щепки, сталь дула лопнула в нескольких местах.

Потом Роберт Грей сожалел, что сделал это. Старинный винчестер работы превосходного мастера стоил хороших денег и, кроме того, был дорог ему как реликвия. Но сейчас он не подумал о цене дедовского винчестера. Исковерканный металл и щепки полетели в снег.

Перед глазами Роберта Грея стояла по грудь окровавленная медведица, спасавшая на вытянутых лапах своего малыша…

II

В голодных паковых льдах медвежонка поджидала смерть. Если нет главной пищи белых медведей - кольчатых нерп, от голода, случалось, гибли взрослые, матерые звери. Но нерпа была недоступна медвежонку: надо немало хитрости и сноровки, чтобы незамеченным подкрасться к этому осторожному тюленю, который при малейшей опасности мгновенно нырял в лунку. Да и не одолел бы восьмимесячный медвежонок взрослую нерпу. И силенки не те, хотя вымахал уже с крупную овчарку, и опыта нет. Недаром медведица пестует, натаскивает свое дитя до полутора, а то и до двух лет.

Ранней осенью он с матерью выходил на побережье. На свалке возле эскимосского селения было вдоволь дармовых харчей. Но там жили лохматые злобные звери - собаки и такие же опасные двуногие существа. И тех и других следовало бояться пуще огня. Он помнил, что они сделали с его матерью. Инстинкт самосохранения гнал медвежонка строго на Северный полюс, прочь от побережья, в паковые льды.