Повесть о белой медведице. Пират - [16]

Возле снежного бугорка медведица остановилась, быстро раскопала, раскидала его задними лапами.

В пещерке, рядом с лазом, лежал новорожденный нерпенок, покрытый нежной серебристой шерсткой. Ледяную колыбель ему по-крысиному выгрызла зубами мать. Малыш еще не умел плавать, тонул и некоторое время должен был лежать здесь; изредка из лаза появлялась нерпиха, чтобы покормить детеныша.

Нерпенок - всегда желанное медвежье лакомство. Да слишком мал он, чтобы насытить громадного зверя. Тогда Кривошейка столкнула нерпенка в воду. Захлебываясь, тот отчаянно завизжал, забил ластами. На помощь немедленно приплыла мать. Вот на это и рассчитывала медведица. Поддерживая детеныша передними ластами, нерпа попыталась вытолкнуть его наружу, в пещерку. Медведь ухватил лапами сразу и мать, и детеныша, рывком извлек их из лаза. Нерпенок сразу испустил дух, а нерпиха была жива и запрыгала по снегу, пытаясь пробиться к единственному спасению - лазу. Медведица же забавлялась с ней, как кот с пойманным мышонком: подпускала почти вплотную к лунке, потом отбрасывала лапой далеко в сторону, вновь подпускала и опять отбрасывала. Когда ей надоело развлекаться таким образом, она прикончила нерпу ударом лапы… На моржа Кривошейку навела белая чайка. Зверь плавал в полынье кругами. Изредка он, показав толстенный зад, вертикально уходил на восьмидесятиметровую глубину и пропахивал бивнями дно, отыскивая рачков, звезд и ежей. Это был старый, предпочитавший полное одиночество самец, антохпак, как зовут его эскимосы, с морщинистой, в шишковатых наростах ржаво-коричневой шкурой и сильно сточенными бивнями. Каждые десять минут он выныривал, издавал громкое долгое мычание и фырканье, жадно хватал раскрытой пастью воздух.

Ни один белый медведь не нападет на моржа в воде. Победителем, безусловно, выйдет морж: пловец он превосходный. И Кривошейка хотела уйти, но как раз в это время антохпак решил отдохнуть. Он подплыл к кромке пакового льда, с тяжким вздохом на треть перевалил свое чудовищно огромное, толстое, почти круглое тело. Затем, с треском вонзая клыки в лед, до предела напрягая шейные мышцы, вылез из воды и улегся у подножия высокого тороса. Недаром латинское название моржа в переводе звучит так: «Те, кто ходит на зубах».

В редчайших случаях белые медведи отваживаются вступить в поединок с клыкастым исполином…

Медведица не решилась напасть в открытую, хотя в её желудке уже целую неделю не было ни кусочка мяса, а в сосцах кончалось молоко. Голод в который раз заставил Кривошейку проявить изобретательность, смекалку.

Она обошла полынью, ведя за собою медвежонка и нахлебников, и приблизилась к торосу, у подножия которого отдыхал морж, с противоположной стороны. Вскарабкалась на зубчатую вершину, цепляясь когтями за выступы, воровато заглянула вниз. Морж дремал, не чуя беды.

Ударом лапы Кривошейка отломила кусище льда. Услышав глухой треск, морж закрутил головою, потом запрыгал на ластах к воде. Но было уже поздно. Медведица, как человек, подняла передними лапами глыбу льда, встав на дыбки, швырнула смертоносный груз точно в голову морского великана.

Морж остался лежать возле кромки.

VI

До предела загруженный ящиками с керном грузовой «МИ-4» возвращался из геологической партии на базу, в затерянный на побережье пролива Лонга поселок с центральной усадьбой оленеводческого совхоза. Гражданские летчики, оленные люди - чукчи, охотники на морского зверя - эскимосы - вот и все население поселка.

Экипаж - трое: командир, штурман и бортмеханик. Это были люди совсем молодые, недавно закончившие училище и мечтавшие работать в полярной авиации еще со школьной скамьи.

Месяц май. На материке цветут сады под теплыми солнечными лучами, но здесь, в Арктике, весной и не пахнет. По-зимнему яростно сверкают снега, сплошь покрывшие скудную, без единого деревца землю. Скалы и хребты в толстых ледяных панцирях. Даже на южных склонах не посерел, не подтаял снег.

Покрытый сверху ярко-красной краской, цветом полярной авиации (в случае вынужденной посадки машина такого цвета хорошо заметна на снегу), «МИ-4» вышел к проливу Лонга и полетел вдоль узенькой полоски чистой воды, образованной недавним штормом. Отсюда до базы рукой подать.

Саня, бортмеханик, небольшого роста розовощекий крепыш, баламут и заводила, которого невозможно представить себе грустным или просто задумчивым, всегда рот до ушей, прильнул к иллюминатору, рассматривая паковые льды.

Взломанные штормами льдины топорщились гребнями, беспорядочно налезали друг на друга и переливались всеми цветами радуги. Над свинцовой водой проносились стаи кайр, у кромки отдыхали моржи и нерпы. Заслышав гул вертолетного двигателя, морские звери тотчас ныряли.

Саня перевел взгляд на горизонт и невольно раскрыл от удивления рот. Прямо перед ним в проливе Лонга появился большой остров, хотя по карте никакого острова здесь не было. Четко обозначились обрывистые берега, уходящие вдаль сопки, скалы, зубчатые хребты. В Арктике нет и не может быть леса, но чудесный остров был покрыт дремучей тайгою, на вершине высоченной сопки торчало одичавшее деревце, и черная тень от него явственно легла на синий снег. Вдоль побережья вытянулось селение с рублеными темными избами…