Повесть и рассказы - [23]
— А здесь дети лежат, тобой убиенные, — и перечислил всех своих погибших сверстников поименно: Гриша, Коля и Нина Слепцовы и Лида и Ваня Борисенко.
Переводчица, до этого какая-то взбалмошенная и чрезмерно гордящаяся, что на мероприятии без неё ни большие начальники, ни иностранные гости, ни такой вот крикливый деревенский дед обойтись не могут, вдруг подобралась, перестала ершиться и будто повзрослела.
— Переведи ему всё повнимательней, без пропусков, — перестал сердиться на нее и дед Витя, — чтоб всё понял.
Переводчица, подступив поближе к немцу, действительно со всем прилежанием стала выполнять просьбу деда Вити, особенно четко произнося детские звонкие имена:
— Гриша, Коля, Нина, Лида, Ваня.
Немец тоже слушал ее гораздо внимательней, чем прежде, иногда даже прикладывал к уху ладонь и клонил в сторону переводчицы седую свою голову с жиденькими, но аккуратно, на косой пробор расчесанными волосами. Когда же она закончила, он повернулся к деду Вите и произнес не так уж чтоб и жестко, но и не совсем мягко, с хриплым клокотанием в горле:
— Ее вар ейн Криег!
— Была война! — передала его слова деду Вите переводчица.
— Конечно, война, — вдруг вспыхнул и тверже укрепился посошком и протезом о кладбищенскую землю дед Витя. — И вы здорово научились воевать с русскими детьми и бабами.
— Так и переводить? — переспросила его переводчица, напуганная его громким, почти срывающимся на крик голосом.
— Так и переводи, — повелел ей дед Витя. — Ему не помешает, — а сам он из-за деревьев и кустов испытующе посмотрел на полицейского и Артёма.
И посмотрел не зря. Те, почуяв, что на кладбище дед Витя затевает что-то неладное, побросали папироски и устремились на подмогу и выручку немцу.
Подошли они как раз вовремя. Немец еще не успел до конца понять все-таки сбивчивый и утаенный пересказ слов деда Вити, как они были уже возле могил.
— Ты опять! — закричал на него Артём, чувствуя себя здесь, на кладбище, самым большим и ответственным начальником. — Выпил — и давай домой! Нечего тут разоряться!
— Давай, давай! — принялся помогать Артёму и полицейский, натренированно отталкивая деда Витю от ограды на тропинку.
Но тот не поддался ни Артёму, ни полицейскому.
— Вы меня не погоняйте, не запрягали! — уже во весь замах руки вскинул он на них посошок.
Полицейский с Артёмом стали соображать и вполголоса советоваться, что им делать дальше с распоясавшимся стариком: брать уговорами или силой, а дед Витя тем временем, указывая немцу на пустырь и поминальные столы, опять прикрикнул на него:
— Цюрюк! Шнель цюрюк!
Он сам не мог понять, почему ему вспомнилось еще одно немецкое, лающее и холодное, будто ледышка, слово. Но вспомнилось, и он произнес его еще раз и еще и повторно указал немцу на пустырь:
— Цюрюк коммен — пошел назад!
Когда дед Витя привел немца к столам, поминки-торжество уже заканчивались. Поминальщики, разбившись на мелкие смешанные группки, громко переговаривались, похлопывали друг друга по плечам, обнимались, выпивали «на посошок».
Немец-старик, высвободившись из-под конвоя деда Вити, неожиданно быстрым шагом занял свое место за столом и тоже потребовал налить себе рюмку. От нашего губернатора поспешный этот шаг и болезненно, по-старчески вздрагивающая в его руке рюмка не укрылись. Оставив деда Витю одиноко, словно на юру, стоять в междурядье столов, губернатор подозвал к себе Артёма и принялся допрашивать его, дознаваться правды:
— Что там?!
— Так что! — переступил с ноги на ногу Артём. — Не надо было его сюда звать — один скандал. Я же говорил.
Артём начал было более подробно рассказывать губернатору обо всём случившемся на кладбище, но не дошел и до середины, как дед Витя вдруг оборвал его, перебил на полуслове и, указав посошком вначале на старика-немца, так и не успевшего еще выпить своей успокоительной рюмки, а потом, через столы и голову губернатора, на земляные бугорки с надгробными бетонными сваями:
— Кол им осиновый, а не могилы! Вот что!
Русская часть застолья замолчала и как бы в единый миг протрезвела, а немцы, не понимая слов деда Вити, но чувствуя, что тот сказал что-то злое и грубое, разрушающее всё торжественно-печальное мероприятие, начали настойчиво переспрашивать, терзать переводчиков. Но те с переводом опять замешкались: во-первых, не зная, как перевести заполошный этот крик деда Вити (в немецком языке подобного выражения насчет осинового кола не существует), а во-вторых, не зная, надо ли вообще его переводить. Они ждали указания, а еще лучше бы какой-нибудь подсказки от губернатора, которая могла бы вывести их из неловкого, затруднительного положения. Но губернатор в негодовании на деда Витю и на Артёма с полицейским, не сумевшим справиться с подвыпившим стариком и увести его домой, и даже на своего соседа, немецкого губернатора, в первую очередь потребовавшего перевода, сам пришел в замешательство. Растерялись и такие верные и надежные во всех иных случаях помощники и советники губернатора. Они начали прятаться за его спиной и незаметно рассеиваться и таять в толпе.
Побагровел до цвета лампас и наш, основательно выпивший генерал (теряться ему не полагалось по высокому своему воинскому званию и должности). Он, словно беря в самый трудный момент сражения, когда командующий фронтом, а может быть, даже и сам верховный главнокомандующий погибли, всё руководство битвой на себя, крикнул что-то грозное пол-ковнику-полицейскому, который окаменело стоял в торце стола. Но окрик этот на полковника никак не подействовал: военный общевойсковой генерал не был для него прямым начальником, и выполнять его приказания тот не был обязан.
Повесть о детях в годы войны. Посёлок оказался в зоне, оккупированной врагом, но люди живут под защитой партизан, дети продолжают учиться. Для младшего школьного возраста.
Офицер-десантник, прошедший через афганскую и две чеченские войны, потерявший там самых близких своих друзей, товарищей по оружию, уходит в отставку. Всё у него рушится: и вера в офицерскую честь, и семья, и привычные понятия о нравственном долге. Разочаровавшись в гражданской, непонятной ему жизни, он едет к себе на давно покинутую родину, в маленькое село на Брянщине, которое после Чернобыльской катастрофы попало в зону отчуждения.Повесть Ивана Евсеенко – это трепетное, чуткое ко всему живому повествование об израненных, исстрадавшихся, но чистых и стойких душой русских людях.
В очередную книгу Ивана Евсеенко-младшего вошли рассказы и стихотворения, написанные в разные годы (1993—2014). Проза и поэзия автора пропитаны юмором, причем не всегда белым…
Герой повести И.Евсеенко, солдат великой войны, на исходе жизни совершает паломничество в Киево-Печерскую лавру. Подвигнуло на это его, человека не крепкого в вере, видение на Страстной неделе: седой старик в белых одеждах, явившийся то ли во сне, то ли въяве, и прямо указавший: "Надо тебе идти в Киев, в Печорскую лавру и хорошо там помолиться".Повести Ивана Евсеенко – это трепетное, чуткое ко всему живому повествование об израненных, исстрадавшихся, но чистых и стойких душой русских людях.
Проблемы современной русский деревни: социальные, психологические, бытовые — составляют основное содержание сборника. Для прозы воронежского писателя характерны острота постановки социальных вопросов, тонкое проникновение в психологию героев. В рассказах и повестях нет надуманных сюжетов, следуя за потоком жизни, автор подмечает необыкновенное в обыденном. Герои его произведений — скромные труженики, каждый со своим обликом, но всех их объединяет любовь к земле и работе, без которой они не мыслят человеческого существования.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Автор этих воспоминаний, перу которого принадлежат четыре романа, повести и рассказы, родился в 1936 г. в Горьком в семье военнослужащих. Поступив в Военно-медицинскую ордена Ленина Краснознамённую академию им. С. М. Кирова в Ленинграде, закончил её в 1954 году. Служил на подводных лодках и кораблях Черноморского и Северного флотов. В 1972 году закончил командно-медицинский факультет Военно-медицинской академии, и после вся его служебная деятельность прошла в центральном аппарате ВМФ СССР. Полковник медицинской службы, был главным эпидемиологом Военно-морского флота, сейчас в отставке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис КУРКИН — Тоже «победители»Георгий ЦАГОЛОВ — Мир и мыМихаил ДЕЛЯГИН — Как вымирает «благополучная» РоссияПавел ЛАВРЁНОВ — «Здесь начинается Россия…».