Поверьте один раз - [33]

— Не позже, чем у тебя, — ответил тот презрительно нагловато-вызывающе.

Дальше они стали говорить тихо, и Александр уже не слышал, да и не слушал. «Выводят под окно. Раз тот убежал, значит, во время прогулки обычные двери не закрывают. Забор довольно высокий. Пока буду лезть, десять раз стащут. А потом, естественно, долго будет не до побегов. Значит, только выйдем, как только сопровождающий зазевается, сразу бежать и спрятаться до ночи. Они не милиция. Искать не будут. Хотя здесь сидят уголовники. Значит связь с органами налажена. Могут собаку пустить. Отсидеться не получится. Так, к заливу, там раздеться. Изобразить, что купался. В одних плавках почти до троллейбуса идут. Внимания не привлеку. Потом на пляж. Многие на пляж в трико и в майке приходят. Ради такого дела простят. А если догонят?» В глазах встал шприц, и почему-то заболела ягодица. «Не догонят», — ответил он сам себе решительно. Встал и вышел в коридор. Руки сами собой сжимались и разжимались. Он никак не мог погасить возбуждение. В голове высокий чистый детский голос напевал святую Марию. И воздействие психушки окончательно выветривалось.

XV.

— Дима! Мы должны что-то сделать. Нельзя же так просто это все оставить!

— А что мы можем поделать?

— Не знаю. Искать убийцу. Пытаться вытащить его оттуда. Найти упырей, в конце концов, — Татьяна всплеснула руками.

— Вот-вот, нас рядом с ним уже ждут, — немного злясь вставил Дима. — Да мы сейчас шаг сделаем, нас сразу туда же. Ты знаешь, какими глазами на меня следователь смотрел, когда я ему про упырей рассказывал? А мы сейчас по кладбищам начнем расхаживать. Хорошо хоть тогда сразу домой пошел. Около дома меня знакомый встретил. Пока болтали, весь дом со мной поздороваться успел.

— Да у тебя от страха коленки дрожат, — произнесла Татьяна презрительно.

— Ладно, не заводись. Какие у тебя планы?

— Какие, какие. Главное — вытащить его оттуда, а дальше он сам придумает.

— Татьяна, а вдруг он и вправду того? — Он посмотрел ей в глаза. Она ответила спокойным взглядом. И по-мужски, твердо, произнесла:

— Меня это не интересует. Было это или не было. Для меня он всегда ангел. И я даже в мыслях не задаю себе этот вопрос. Ты же не спрашиваешь себя, какого цвета кольцо для носа надо было подарить троюродному племяннику вождя племени тамтам-дидинь перед прошедшей охотой. — Она улыбнулась.

— Уж лучше бы интересовало племя тамтам-дидинь. — Он невесело усмехнулся. — Хорошо. Я предлагаю сходить к нему.

— К нему не пускают, — со знанием дела заметила она.

— Пускают везде, — он поднял указательный палец. — Но не всех. Вначале сходим к нему, а потом посмотрим.

— Ну что ж, посмотрим, как ты пройдешь, — с сомнением произнесла она.

— Если не пройду, буду интересоваться намордниками в виде кольца, ответил Дима, чуть задетый.

— Пошли. Только, может быть, вначале сходим в кузню, кольцо закажем? Пытаясь разрядить атмосферу, пошутила Татьяна. И встав, направилась в прихожую.

— И кольцо закажем, и халат полосатый, — ответил он, зловредно улыбаясь. Она, нахмурившись, посмотрела на него и молча пошла одеваться.

На улице они почти не разговаривали. От остановки долго шли вдоль забора. И войдя через распахнутые ворота, оказались во дворе. Обойдя кирпичное здание дерматологической больницы, они увидели несколько зданий совсем другого цвета.

— Там. — Татьяна показала рукой на одно из строений. Они подошли к корпусу и вошли в приемный покой. Через некоторое время они уже шли обратно. Их лица выражали тревожную растерянность. Александра в больнице не было.

XVI.

Волны мягко гладили берег, одетый в золотой песок. Солнце покрывало загаром устало нежащихся отдыхающих, бессильно развалившихся на разнообразных цветных покрывалах. Загорелозадая мелюзга, ненамного ушедшая от грудного возраста, гордо демонстрировала свою недавно обретенную способность передвигаться на ногах, непрерывно падая на песок после очередной героической попытки.

Перетаскивание собственного тела на своих, еще негнущихся ногах — явно являлось задачей титанов в глазах малыша. Однако это не мешало ему при каждом очередном падении заново хватать пластмассовую лопатку и в перерывах между сложнейшей археологической работой пытаться засунуть ее на всякий случай в слюнявый ротик. Последняя задача у него не получалась и вызывала сильнейшие раздумья, но, вероятно, при зрелых размышлениях он вспоминал, что умеет ходить, и весь цикл повторялся снова. Все это происходило довольно быстро, и смена выражений лица от недоумения в момент падения до напряженного мыслительного труда в момент заталкивания облепленной песком лопатки в рот вызвала бы зависть у любого известного актера. Устав от выполнения стольких сложнейших задач, он, в очередной раз уронив лопатку, больше ее не поднял и, встав, пошел или скорее побежал по песку вниз к Волге, размахивая своими пухленькими ручонками и потрясывая розовеньким, еще не окрепшим пузом. Его замысел в очередной раз не удался. Расторопная мамаша не позволила ему стать марафонцем, своевременно прервав смелый замысел, что, вероятно, было ему не впервой, потому что он не обиделся, а наоборот, разворачиваясь на триста шестьдесят градусов, стал использовать нежданно подвернувшуюся вершину.