Поверить Кассандре - [26]

В возбуждении молодой человек заходил из угла в угол. Память его тем временем, пыталась восстановить давно забытые образы и события…

… В году одна тысяча девятьсот шестом Павла, тогда ещё студента, по велению отца отослали из дому в Европу. Крепко они с родителем повздорили, вот и выпало сыну отбыть с глаз долой на чужбину. Оттого, что пришлось расстаться с друзьями обоих полов, юноша воспринял вынужденные каникулы, примерно как декабристы воспринимали свое «увлекательное путешествие в Сибирь.

Город Прага, в котором решил остановиться вздорный студент, конечно, не Сибирь, но всё одно – тоска! Жизнь не изобилует контрастами и не дарит страсти: весь световой день Павел обшаривал город на предмет «интересностей», а вечера имел обыкновение убивать в различных пивных, где наблюдал за людьми и нравами.

– «Пуркмистер[51]», двукратно! – таков его обычный заказ.

Всякие посетители заходили в пивную, в большинстве своём – местные забулдыги, да средних лет отцы семейств, ненадолго сбежавшие от сварливых жён в надежде пропустить на воле кружку-другую. Иногда такой «муженёк» перебирал сверх меры и укладывался лицом на столешницу. Тогда забавно случалось видеть, как через некоторое время в зале появлялась дама в атласном платье с еловым отливом и принималась злой осой кружить вокруг горемыки. А тот, не осознавая действительности, просыпался невзначай и, воздев палец к потолку, голосом свободного человека объявлял:

– Вина червонного донести!

Сам Павел, несмотря на полную свободу действий, спиртное не жаловал. Для жизненного удовольствия он нуждался совсем в другом. Нужны ему были впечатления, но их, увы, так мало случалось вокруг…

И вот в один из вечеров в пивную вошел лощенный щеголь с тростью в руке. Даже в полутемном помещении оголовок трости ярко блестел, будто лучась собственным светом. Возраст вошедшего угадывался легко: каждый год из его пятидесяти оставил на лице свой след – сразу ощущалось, что годы эти человек именно прожил, а не проел, не прогулял и не прочие про…

Франт занял угловой столик, тут же к нему подошел кельнер и негромко сказал по-английски:

– Мое почтение, мистер, рад видеть вас снова. Чего прикажете?

Посетитель, не глядя, слегка двинул указательным пальцем и что-то выговорил в угодливо подставленное ухо.

Циммер не мог поверить глазам. Щёголя он узнал сразу, но не благодаря личным встречам, а из-за статей в журналах и газетах. «Пришелецъ изъ небеснаго пространства» – так чаще всего звала его русская пресса. Никола Тесла! Фокусник и престидижитатор, самый загадочный из живущих на земле людей, а также единственный и постоянный кумир студента Павла Циммера. Похоже, в этот вечер судьба решила возместить указанному студенту испытанный в прошлом недостаток впечатлений. У Павла загорелись глаза. То, что теперь он обязательно сведёт знакомство с великим человеком, даже не обсуждалось, но вот какой изыскать для этого способ?… Подойти, предложить выпивку? Бр-р, как пошло! Словно нарочно, ничего достойного в голову, обычно весьма изобретательную, не приходило и Павел сидел, зачарованно пялясь на то, как ест и пьёт мистер Тесла. Когда же тот окончил трапезу и покинул заведение, молодой человек просто взял и двинулся следом. Гениальный серб шёл по улице, не оглядываясь, лишь, знай себе, помахивал тросточкой. А студент плёлся сзади, словно филёр, и проклинал себя за отсутствие идей. Так они достигли гостиницы, в которой жил изобретатель, а дальше Павел вдруг понял, что если кумир сейчас войдёт в холл и исчезнет, то это навсегда.

«Филёр[52] – так филёр!» – досадливо подумал юноша, устремляясь в ярко освещённый холл.

Поигрывая ключом от номера, на брелоке которого значилась цифра «67», Тесла как раз разговаривал с метрдотелем, причём последний оправдывался за какие-то доставленные именитому постояльцу неудобства:

– Простите великодушно, но мы и представить не могли… С виду они показались вполне приличными людьми, никто и подумать не мог, что станут вам докучать...

– Впредь прошу избавить меня от подобных эксцессов. Не гостиница, а проходной двор, – процедил Никола Тесла, высокомерно вздёрнув подбородок.

Когда он удалился, метрдотель ещё долго кланялся вслед, подобострастно изогнув спину. За этой-то спиной незаметно и проскользнул ловкий студент, а через минуту он уже возносился в лифте на шестой этаж. В правый коридор юноша лишь коротко заглянул – нет ли кого? – и пошел налево, ступая по возможности бесшумно и прислушиваясь к звукам вокруг. Ещё он зачем-то заглядывал за выстроившиеся вдоль стен кадки с экзотическими растениями.

У двери с табличкой «67», будто негодный солдат, уснувший на часах в обнимку с винтовкой, прикорнуло квадратное ведро с прислонённой к нему шваброй. Циммер мысленно благословил эксцентричность нелюдимого ученого, благодаря которой его жилище убирают вечером, а не утром.

«Обвести горничную вокруг пальца труда не составит, значит, есть шанс спрятаться в номере, – решил Павел. – Ведь одно дело постучать в дверь мистера Тесла и попытаться как-то объяснить ему цель своего визита. В этом случае, скорее всего, следует ожидать холодного отказа от разговора и захлопнутой перед носом двери. Совсем другое дело – выскочить внезапно из шкафа, и уж тогда пуститься в объяснения. Что за этим последует – неизвестно, но внимание собеседника привлечь точно удастся».