Повенчанные - [5]

Разговаривала Наташа устало: видно, у самой уж сил не осталось со всеми этими больничными приключениями, да и ночь бессонная выдалась.

– Наташ... Иди домой, поспи, – прошептала Карина.

Та только махнула рукой. Дома у неё болела Лена – какой там сон.

Вечером в палату зашёл дядя Виталик с огромным букетом и пакетом фруктов. Пол-лица скрывала медицинская маска. Присев на край постели Карины, он долго молчал и вздыхал, скрёб щетинистый затылок.

– Золотце, ты уж прости меня, дебила... Я из-за всего этого сам не свой... Командир-то наш, Батя... Эх.

– Я знаю, дядь Виталь. – Карина добралась полуживыми пальцами до его рукава.

Он, сдвинув маску, сграбастал её тоненькую девичью кисть своими ручищами и поцеловал.

– Ты только Славе не говори, что я в больнице. Не надо её волновать, – попросила Карина.

Не волновать не получилось. Телефон Карины остался дома, а Слава в следующий визит Виталика снова хотела с ней поговорить хоть минутку. Пришлось объяснить, почему Карина не сможет подойти. Сеанс связи пришлось отложить на следующий день.

– Каринка, маленькая моя, ты только поправляйся там, ладно? А за меня не переживай.

Слёзы лишь чуть-чуть увлажнили измученные лихорадкой веки, Карина улыбалась. Всем сердцем она посылала Славе эту улыбку сквозь февральское вьюжное безвременье, и та невидимым тёплым мостиком соединяла две больничные койки.

– Слав, всё нормально... Мне уже лучше, правда. И ты тоже не волнуйся.

До слуха Карины долетел еле слышный вздох.

– Угораздило же нас с тобой так...

Они не могли не переживать, не волноваться друг за друга. Тёплая ниточка, связывавшая их сердца, пульсировала жарким током любви.

*

Раннее утро, бездонно-тёмное небо, удушающе-колкий мороз. Огни аэропорта и Слава с сумкой и в зимней форме. Таким Карина запомнила отъезд любимой в шестимесячную командировку на Кавказ. Они прощались так же, как и встретятся потом – у автобуса. Слёзы застыли внутри ледышками и рвали сердце с каждым его ударом. Наташа провожала мужа без дочки: слишком рано и слишком холодно.

Крепкие объятия. Тёплый шёпот согрел ухо Карины:

– Как только долетим и устроимся – позвоню. Держись тут. Всё будет хорошо.

Слава выполнила обещание, и Карина услышала её голос – как ей показалось, чуть простуженный. А может, связь барахлила.

Декабрь – предновогодний месяц. Праздник мигал гирляндами и звенел суетной мишурой, но Карине один только запах мандаринов рвал душу. И конфеты, и мороженое... Потому что всем этим Слава баловала её. Купить самой и представить, что это Слава принесла?.. Это простреливало сердце навылет тоской.

Новый год Карина встречала с Наташей и Леной. «Никаких посиделок с подружками», – сказала Слава, да Карине и не хотелось. Она в последнее время держалась в своей студенческой группе особняком: разошлись у неё с подружками пути-дорожки и интересы. Прошлый январь выдался тяжёлым, но он же и повенчал их со Славой. Сначала этот студёный месяц разорвал и выжег Карину изнутри дотла, а потом сам и исцелил Славиным «люблю», теплом её сильных рук и «экзаменом», начавшимся под струями душа, а кончившимся в постели. Девственницей Карина не была, но заняться любовью с женщиной – любимой, нужной как воздух, единственной и самой лучшей на свете – ей предстояло в первый раз. Сначала всё шло как по маслу, Карина применяла проштудированную теорию на практике, но на третьем «вопросе» зажалась.

Её обожгло: новогодняя ночь, Дэн и клофелин. И Славино: «Сама я всё сделаю быстрее». Она приговорила Дэна к смертной казни, но судьба распорядилась иначе и не дала ей взять грех на душу. Дэн сел за наркотики.

Мышцы стиснулись корсетом, колени сами сомкнулись, ноги испуганно поджались, не впуская родную, любящую Славу – всё равно что дверь перед лицом захлопнуть, но боль ещё была жива. Раскаяние тут же полилось бурными потоками очистительных слёз. Любимая не обиделась, она всё чувствовала и понимала без слов, и это читалось в её на мгновение потемневших от воспоминаний глазах. Очутившись в тёплых объятиях, Карина утонула и растворилась в глубоких, головокружительно долгих поцелуях. Она сама не заметила, как расслабилась, разомлела и раскрылась, а Славе только того и нужно было. Она сделала всё осторожно, деликатно и нежно. Ощутив горячую, щекотно-влажную ласку её рта, Карина дёрнулась и закусила губу, но руки Славы придержали её успокоительно. Третий «вопрос» они одолели вместе. Первая брачная ночь состоялась победоносно.

А потом был медовый месяц – летний отпуск Славы и поездка на Алтай. Не было загса, марша Мендельсона, белого платья и фаты, не было пьяных гостей, тамады и дурацких конкурсов, но Карина ощущала себя повенчанной со Славой не людским законом, а более высокими, незримыми и нерушимыми узами. Одногруппницы и не позвали её на очередной новогодний девичник: там верховодила Лиля, записавшая Карину в недруги после истории с Дэном. О том, что произошло там на самом деле, она понятия не имела, а Карина не стала пускаться в объяснения... Впрочем, пошла она к чёрту, эта Лилечка. Вот и славно, что не позвали: не пришлось придумывать причины для отказа.

– Наташ, научи меня пирог твой фирменный делать, а? – попросила Карина жену дяди Виталика. – Может, я Славу как-нибудь побалую.