Повенчанные - [19]

В полпятого утра Карину сморила усталость, и она прикорнула на диване, не раздеваясь. Стоило ей соскользнуть в дрёму, как сердце тут же в радостном переполохе заколотилось от звука поворачивающегося в замке ключа. Карина бросилась в прихожую... Увы, желанный звук ей лишь приснился от долгого ожидания. Бесстрастно тикали часы на тумбочке. Полная холодных отголосков тревоги, Карина вернулась в комнату и сиротливо сжалась на диване калачиком.

Она проснулась в начале одиннадцатого. Моросил дождик, болела отяжелевшая голова. Тишина и тиканье часов. Карина с тоской обошла чисто убранную квартиру, прикасаясь к Славиным вещам. Приготовленный вчера ужин переночевал в холодильнике.

Одинокая чашка кофе на кухне под аккомпанемент мелкого дождика... Даже позвонить было нельзя: так они договорились. Звонок мог отвлечь Славу в ответственный или опасный момент, поэтому она звонила Карине только сама, когда была возможность.

Дядя Виталик тоже задерживался.

– Ну, что поделать... Работа у них такая, – вздохнула по телефону Наташа. Утешить Карину ей было особо нечем. – А у нас с тобой такая доля – ждать их. Если не занята, забегай – чайку попьём. Я как раз тортик испекла и расстегайчики с рыбой.

Вокруг Наташи всегда витало облачко тёплого уюта и спокойствия, и холодные щупальца тревоги немного ослабили свою хватку на сердце Карины. Подруги «приговорили» за чаем половину тортика, а расстегайчики оказались очень коварным блюдом: их хотелось ещё и ещё. К трём часам Карине нужно было на работу: она по-прежнему трудилась промоутером.

В девять она открыла ключом дверь, собираясь поставить зонтик сушиться... В прихожей стояли ботинки Славы, а на вешалке висела её ветровка. На тумбочке – большая плитка шоколада и записка:

«Не буди. Проснусь – сама поцелую. В холодильнике мороженое».

Счастье – это не только крылья за спиной. Иногда это ещё и внезапно ослабевшие колени и дурацкая улыбка.

Слава посапывала на диване, вытянув длинные ноги и скрестив руки на груди. Усталая, брови чуть нахмурены во сне. Карина не стала будить её, хотя ужасно хотелось подойти и прильнуть губами, потереться носом о короткую щетинку на виске с первыми проблесками инея. Счастьем можно было упиваться и у дверного косяка, перекатывая у себя в груди этот тёплый золотой колобок.

Вдобавок к шоколадке Карину ждали на кухне прекрасные крупные яблоки и груши, а также полная ваза конфет. Её взгляд заметил и убыль еды в холодильнике, и помытую посуду на сушке в шкафчике.

Ближе к полуночи разразилась гроза. Карина дышала свежестью ветра у открытой створки окна, хрустя сочной грушей. Если бы её спросили: «Как, по-вашему, выглядит счастливый вечер?» – она бы ответила: «Вот как-то так».

«А чего вам не хватает для полного счастья именно сейчас? – спросил бы настырный интервьюер. – Чего бы вам хотелось ещё?»

«Чтобы сбылось обещание из записки».

В дождливом сумраке на плечи Карины опустились руки. Погладили, чуть сжали. Она обернулась и обняла Славу за шею. В полумраке было не разглядеть выражения лица, но Карине хватало звука дыхания, прикосновения ладоней, а потом – щекотно ласкающей, горячей нежности поцелуя. Зрение не требовалось вообще. Как и расспросы.

– Привет, солнышко.

Нужен был только слух и чуткое сердце-приёмник, настроенное на волну любимого голоса.

– Привет, Слав.

«Скажите, пожалуйста, что такое, по вашему мнению, любовь?»

«Хватит вопросов, интервью окончено».

____________________

* «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился...» (И.Ильф, Е.Петров, «Золотой телёнок»).

26 – 31 декабря 2015 г.