Повелительница волн - [9]

– Не знаю, дитя, только служанка императрицы Ахади – та самая, с кухни – рассказала мне еще кое-что… о наследном принце, – заговорщическим шепотом продолжала Тавия.

– Это так мило с ее стороны, правда? – проговорила Серафина. Она знала, что заядлая сплетница Тавия с нетерпением ждет расспросов, поэтому хранила молчание. Она решила схитрить.

Какое-то время Тавия молча страдала, и наконец ее прорвало:

– О, Серафина, неужели тебе не хочется узнать, что еще рассказала служанка? Она сказала, что чешуя у наследного принца глубокого синего оттенка, и он носит серьги, а волосы собирает в хвост, как у гиппокампа!

– Махди носит серьги? – воскликнула Серафина, на мгновение забыв о необходимости демонстрировать равнодушие. – Что за бред. Ты еще скажи, что он красит волосы в розовый цвет и сделал себе пирсинг хвостового плавника. Когда я видела его в последний раз, он был костлявый и бестолковый. Настоящий увалень, совсем как мой брат Дезидерио. У них на уме была только игра в «галеоны и горгон».

– Принцесса! – возмущенно воскликнула Тавия. – Принц Махди – наследник престола Матали, а принц Дезидерио – военачальник нашего государства. Никому из них не понравилось бы именование «увалень»! Я-то думала, ты хотя бы испытаешь облегчение, узнав, что будущий муж вырос в такого красавца!

Серафина пожала плечами.

– Полагаю, так и есть.

– Ты полагаешь?

– Какая разница, красив он или нет? Наследный принц станет моим мужем, даже если похож на морского слизня.

– Да, но влюбиться в красавца проще, чем в морского слизня!

– Любовь тут ни при чем, Тавия, и тебе это известно. Мое замужество – это политическое дело, а не сердечное. Королевские браки заключаются ради укрепления связей между государствами, к взаимной выгоде обеих сторон.

– Прекрасные слова для русалки, которая никогда не влюблялась, – фыркнула Тавия. – Ты дочь своей матери, это уж точно. Долг превыше всего.

Нянька быстро засеменила прочь и принялась распекать горничную.

Серафина улыбнулась, довольная, что заставила Тавию отступить. Если бы она только знала.

Но няня ничего не знает. Серафина надежно хранила свой секрет и не собиралась никому его открывать.

Она опять глубоко вздохнула, снова намереваясь повторить заклинание.

– Коко, перестань докучать баронессе Агнете и примерь свое платье! – прозвучал недовольный голос.

Это Элеттра прервала бесконечные вопросы своей младшей сестры Козимы.

– Платья – это такая скука, – возразила Козима и метнулась прочь.

А потом до Серафины донесся чей-то приглушенный шепот:

– Так вот что ты наденешь на церемонию? Не стоит так явно пытаться затмить принцессу.

Раздался низкий, гортанный смешок, и красивый насмешливый голос произнес:

– Мне и не нужно пытаться. Это же не соревнование. Он будет приносить обет верности лишь потому, что обязан, и все это знают. Ему на все это наплевать. И на нее тоже.

Слова ранили, как зубы акулы. Серафина взяла неверную ноту и сбилась. Она смотрела прямо перед собой, в слюдяную панель. В гладкой поверхности отражались две фрейлины принцессы, Лючия Волнеро и Бьянка ди Ремора. Они находились в дальнем углу комнаты, держали в руках эффектное платье и шептались. Красавицы не знали, что сводчатый потолок комнаты отлично отражает звуки: слова, произнесенные в одном конце комнаты, отчетливо слышны в противоположной ее части. Не знали фрейлины и о том, что отражаются в слюдяных панелях.

Между тем Бьянка продолжала:

– Зато все знают, что ты сама не прочь его заполучить. Лучше тебе отказаться от этой затеи!

– С чего бы? – возразила Лючия. – Дочь герцогини тоже выгодная партия, не находишь? Особенно дочь такой герцогини. Он определенно считает так же.

– Что ты имеешь в виду?

– Вчера мы оказались в одной компании, тайком выбрались из дворца и отправились в Лагуну.

Серафина не поверила своим ушам. Лагуна, воды вокруг человеческого города Венеция, находилась недалеко от Миромары, но русалкам запрещалось там бывать. Это было очень опасное место: похожее на лабиринт, темное и кишащее всякими опасными созданиями. А еще оно кишело людьми – самыми опасными существами в мире.

– Быть того не может! – воскликнула Бьянка.

– Еще как может. Мы устроили настоящие гонки, плавали с косяками рыб всю ночь. Маталийцы, я и еще несколько русалочек. Это было потрясающе, – закончила Лючия.

– А там произошло что-нибудь? Между тобой и принцем?

Лючия гадко усмехнулась.

– Ну, принц знает толк в скоростном плавании. Он умеет так стремительно двигаться и…

Бьянка хихикнула.

– И? И что же?

В комнату вплыли горничные, неся многочисленные платья, и ответ Лючии утонул в их болтовне.

У Серафины горели щеки; она уставилась в пол. В душе у нее бушевали обида и ярость. Ей хотелось бросить Лючии в лицо, что она слышала весь этот мерзкий разговор до последнего слова, но так и не двинулась с места. Она принцесса, не пристало ей опускаться до крика, бить хвостом и терять самообладание. Ну уж нет. Как частенько говаривала ее мать: «Тот, кто собирается приказывать другим, должен прежде научиться управлять собой». Обычно это случалось, когда Серафина жаловалась, что ей придется сидеть рядом со скучным послом на официальном приеме, или когда попадалась за фехтованием в Большом зале вместе с Дезидерио.