Повелительница сердца шейха - [27]

— Ты лжешь, Шарлотта. Я уже сказал, это не сработает. Не со мной. И уж точно не сейчас, когда мы должны выполнить брачные обязательства. Она опустила ресницы.

— Я вовсе не лгу.

— Тогда почему ты не смотришь на меня?

Ее щеки стали еще розовее. Ресницы дрогнули, и Шарлотта наконец одарила его взглядом.

— Я нервничаю, если ты хочешь знать. В бассейне я сказала тебе правду, что никогда раньше не испытывала чувств к мужчине. Но я кое-что чувствую к тебе, и… я не знаю, что делать. — Она остановилась, перевела дыхание и отвела взгляд. — Я девственница. И я… Я не хочу тебя разочаровывать.

Тарик остолбенел. У него были подозрения, что она невинна, и теперь ему предстоит в этом убедиться.

— Ты должна была сказать мне, — хрипло произнес он. — А что касается разочарования… Почему ты так думаешь?

— Ты выбрал меня не потому, что хотел, Тарик. А потому, что я была удобным выбором.

— Но ты должна знать, что я хочу тебя. Неужели тот поцелуй в бассейне не показал тебе это?

— Это не отменяет того факта, что ты не женился бы на мне, если бы я случайно не забрела в твое королевство.

— Ты права. — Он не стал лгать, это была чистая правда. — Но какое это имеет отношение к делу? Ты хочешь, чтобы я что-то чувствовал к тебе? Это то, о чем ты спрашиваешь?

Шарлотта опустила глаза, ее плечи поникли.

— Нет. Я не об этом спрашиваю. Забудь, что я сказала.

— Не меняй тему разговора. Ответь мне, Шарлотта. Почему ты думаешь, что разочаруешь меня?

— Потому, что приношу одни разочарования…

Ее кожа была такой мягкой, такой шелковистой. Тарик нежно провел большим пальцем по ее нижней губе, не в силах удержаться, чтобы не прикоснуться к ней, и его желание стало еще сильнее.

— Расскажи мне, — тихо приказал он.

Шарлотта тихо вздохнула, ее ресницы снова опустились.

— У родителей был очень тяжелый развод. Мать решила не оспаривать опекунство, поэтому я осталась с отцом. Он был не слишком этому рад. Говорил, что я мешаю его карьере.

Тарик нахмурился, глядя на прелестное лицо невесты и чувствуя, как его охватывает еще одна нежелательная эмоция — гнев. Какой отец скажет такое своему ребенку? Какой отец будет вселять в свою дочь чувство, что она никому не нужна?

Его собственный отец был строг, и Тарик был зол на него за это, но шейх Исхак вел себя так, потому что хотел, чтобы его сын был лучшим правителем. Да, Тарик разочаровал его, но в этом не было вины родителя.

— Ты меня не разочаровываешь, — произнес он. — Наоборот. Ты красивая и преданная, ты делаешь все, что можешь, в ситуации, которую не выбирала. Именно такой и должна быть идеальная жена.

— Но у меня нет опыта. Я даже не знаю…

Тарик осторожно приложил большой палец к ее губам.

— Мне не нужно, чтобы у тебя был опыт. У меня достаточно опыта для нас обоих. Сейчас… — Он сделал паузу, позволяя ей осознать, как велико его желание обладать ею. — Я устал ждать, Шарлотта. И я не хочу разговаривать. Все, чего я хочу, — это уложить тебя в постель.

Ее нежные губы обветрились, голубые глаза потемнели от желания, на коже блестел пот, пряди волос прилипли ко лбу, словно ее лихорадит. Ей действительно было жарко, и от того, что он собирался сделать с ней, ей станет еще жарче.

Тарик нахмурился.

— Пожалуй, тебе и правда нужно охладиться.

— О, но ты сказал, что устал ждать…

— А кто сказал, что я буду ждать? Плавание может включать в себя самые разные вещи.

Шарлотта заморгала.

— О, так ты хочешь?…

— Завершить брачный обряд в воде? — закончил он. — Может быть.

Он не желал тратить время на раздевание, подхватил ее на руки и прямо в одежде вошел в воду.

— Но я же одета!

— Вижу. — Он шел все дальше, пока вода не достигла его груди, и она вцепилась в него. Белый шелк ее платья колыхался на поверхности озера, как лепестки лилии.

— А как же купальник?

— Тебе не нужен купальник. — Он взглянул на нее сверху вниз и убедился, что ее больше не лихорадит. — Теперь ты чувствуешь себя лучше?

— Да, гораздо лучше, спасибо. Ты очень добрый.

От этих слов что-то пронзило его изнутри. Что-то незнакомое. Как будто ему понравилось то, что она сказала. И это было странно. Потому что он не был добрым, да и не хотел им быть. Доброта напоминала ему о милосердии, о сочувствии, о нежных чувствах, которые он связывал с Кэтрин. О его слабости, когда дело касалось его собственных эмоций. Ему нельзя было думать об этом.

— Нет, — ответил он резко. — Доброта — одно из немногих качеств, которыми я не обладаю.

А потом он начал снимать с нее одежду.

Глава 8

Пальцы Тарика были тверды, когда он снимал с нее тяжелую, пропитанную водой одежду, но от выражения его лица у нее перехватило дыхание. Его челюсти были плотно сжаты, от него исходило напряжение.

Что же она такого сказала? Что он добрый? Он был добр к ней в тот день, когда она разговаривала с отцом, и он был добр к ней сейчас, когда нервозность и странность всего этого дня овладели ею, она была ошеломлена тем, что теперь замужем за шейхом и что он собирается лишить ее девственности.

— А что плохого в том, чтобы быть добрым? — спросила она.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть добрым.

Тарик стянул с нее тунику, затем — длинные свободные брюки.

— Но ты же злишься.