Повелительница львов - [20]

А нас он успокоил, сказав, что если завтра рано утром удастся воспользоваться попутным течением, то за какие-нибудь шесть часов мы доплывём до места назначения.

Я не поверила ему, хотя все окружающие, по-видимому, радовались его решению. И на сей раз оказалась права. Плавное покачивание судна, стоящего на якоре в уютном заливе, только убаюкивало, а не укачивало, и мы хорошо проспали эту ночь. На заре корабль отплыл с лёгким попутным ветром, имея в запасе шесть часов благоприятного течения. Увы, и ветер и течение оказались ещё слабее, чем накануне. Вместо того чтобы, как уверенно предсказывал капитан, достичь Портсмута, мы были вынуждены бросить якорь всего в одной миле от гавани, потому что наступил полный штиль, прилив вновь сменился отливом, и нам пришлось провести ещё одну ночь на море.

На переполненном пассажирами «Иоанне Шербургском» было весьма шумно. В довершение всех бед Альбиона тошнило по нескольку раз в день, и одному из матросов, со шваброй и ведром в руках, постоянно приходилось убирать за ним палубу, рискуя ненароком получить удар когтистой лапой. Боюсь, что на корабле уже зрел мятеж, когда мы наконец вошли в гавань.

Я надеялась, что на берегу меня ожидает мой муж, но его там не было. Как оказалось, нам предстояло направиться на запад, в Саутгемптон, где, как нам сказали, и находился король. По пути в Портсмут мы уже проплывали мимо этого города, расположенного по берегам небольшого залива, закрытого для судоходства из-за многочисленных отмелей и, само собой разумеется, из-за смены приливов и отливов.

Туда-то, невзирая на своё утомление, я и вынуждена была направиться. Это путешествие могло бы оказаться очень приятным, ибо мы ехали по живописным местам, и, вопреки предостережению Суффолка, здешние жители были явно рады видеть меня и с большим энтузиазмом приветствовали во всех селениях, через которые проезжал наш кортеж. К несчастью, непрерывно лил дождь, к тому же нам пришлось пересечь вброд несколько, стремительных речек, а потому мы насквозь вымокли. Но всё же 14 апреля я достигла Саутгемптона. Меня, даже не дав возможности переменить одежду, немедленно отвезли в местное аббатство и там представили моему супругу.

Как часто я предвкушала этот радостный момент, как часто о нём мечтала! Я даже успокоила свою совесть, растревоженную флиртом с Суффолком, оправдывая себя тем, что причиной моему поступку послужило жгучее нетерпение увидеть моего настоящего мужа, которое и заставляло меня слишком благосклонно относиться к его полномочному представителю. И вот наступил этот столь долгожданный момент!

Первое моё впечатление оказалось весьма благоприятным. Королю в то время исполнилось двадцать три года. Он был высок ростом, слегка худощав, что можно было приписать его молодости. Его удлинённое, чисто выбритое лицо казалось несколько меланхоличным, но Генриха никак нельзя было назвать некрасивым. Когда же, приблизившись к нему, я сделала глубокий реверанс, он улыбнулся, и улыбка эта придала ещё больше очарования его чертам.

Мне, однако, бросилось в глаза, что из всех окружающих меня людей, включая не успевших привести себя в порядок герцога и графа, которые стояли по бокам от меня, меньше всего на короля походил Генрих VI. Одет он был не лучше, а хуже всех. Чёрный камзол и панталоны, скромнейшее жабо и ни одной драгоценности. Башмаки как у простого работяги и такие же нечищенные. Эти башмаки разительно отличались от элегантной обуви на ногах окружавших его придворных.

Что-то в его облике неуловимо напомнило мне дядю Шарля, за которого я, разумеется, никогда не вышла бы замуж. Но всего более огорчило меня то, что я не увидела ни огня в его глазах, ни величественной осанки, — никаких признаков того, что передо мной сын Великого Гарри, повелителя самого доблестного, воинственного народа на земле. И в этом он также походил на дядю Шарля, который, кстати сказать, приходился дядей и ему. До сих пор я даже не принимала во внимание этого обстоятельства. Теперь оно вызвало у меня сильную озабоченность.

Но ни один из присутствующих не мог бы усомниться в том, что я королева, их королева. Несмотря на плохую погоду к концу последнего этапа нашего путешествия я облачилась в лучшую свою одежду. Хотя мои туфли и оторочка подола платья были запачканы глиной, золотая парча не утратила своего блеска. На мне были все мои драгоценности, а высокая, остроконечная шляпа-хеннин, хотя и слегка отсыревшая, чиркнула по притолоке, когда я входила. Волосы, как и подобает девственнице, я распустила, и они лежали на моих плечах, точно шаль.

Король протянул мне руку, а когда я поцеловала его пальцы, жестом показал, чтобы я выпрямилась.

   — Вы обворожительны, мадам, — заметил он. — Совершенно обворожительны. Клянусь, что вы благородный человек, Суффолк.

Это замечание вызвало смех у вельмож с обеих сторон и некоторое смущение у самого графа, без сомнения, сознававшего, насколько беспечно он вёл себя по отношению к жене своего повелителя.

Всё ещё держа меня за руку, король повернулся к окружавшим его вельможам и дамам.

   — Мадам, — сказал он, — я хотел бы представить вам моих дядей. Кардинал Бофор...