Повелительница львов - [17]

Застонав, я упала обратно на подушки.

   — Но ведь у меня всего-навсего простуда, миледи, — сказала я. — Завтра мне уже будет лучше.

   — К сожалению, ваша светлость, мы опасаемся, что у вас нечто худшее, чем простуда.

Я широко открыла полусомкнутые было глаза.

   — И что же это?

   — Ваша светлость... — У неё был такой вид, будто она вот-вот разразится потоком слёз, но я не сомневалась, что она только лицедействует, и очень неплохо, кстати сказать. — Мы опасаемся, что у вас оспа.

Я лежала в полубеспамятстве. Настоящим обморок случился со мной всего раз в жизни, при ужасающих обстоятельствах, о которых я в своё время поведаю. И всё же глаза мои были закрыты, голова кружилась. Разумеется, я понимала, что она говорит о малой, а не о большой оспе[11], которая едва ли может поразить девственницу. Однако мы, смертные, подвержены множеству тяжёлых болезней, причиняемых болезнетворными флюидами, содержащимися во вдыхаемом воздухе. Самая ужасная из них — таинственная «чёрная смерть»[12], которая около ста лет назад сократила население Европы на треть, и даже в наши дни наблюдаются вспышки этой болезни, которая сеет гибель и бедствия, где бы ни появлялась.

Однако малая оспа, или просто оспа, ненамного уступает по своим губительным последствиям «чёрной смерти»: при этой болезни всё тело, особенно лицо, покрывается отвратительными пустулами. Даже если больной и выздоравливает, его лицо остаётся обезображенным многочисленными ямочками — оспинами. Неужели и на мою долю выпало подобное несчастье? Ведь мне всего пятнадцать лет, со всех сторон я слышу похвалы своей красоте, вот-вот должна впервые встретиться со своим мужем, который знает меня лишь по описаниям. Удивительно ли, что я пала духом и разразилась слезами.

На моей спине и в самом деле высыпали маленькие волдырчики, что и встревожило моих попечительниц.

Через час к барке пристала лодка с врачом. Занавеси в помещении, где я лежала, были плотно задёрнуты, ибо никто из моего окружения не хотел, чтобы собравшиеся на берегу встречающие заподозрили, что с их королевой случилось нечто ужасное. Между тем графиня Солсбери облачилась, вернее было бы сказать втиснулась в одно из моих платьев, которое едва не разошлось по швам, ибо она была женщина зрелая, а я совсем юная девушка, после чего её отвезли на берег, дабы изобразить моё триумфальное вступление в столицу Нормандии. С тяжёлым сердцем слушала я приветственные крики и пушечную канонаду. У меня было такое чувство, словно я навсегда рассталась с земной славой.

Врач, звали его Робертом, оказался небольшим человечком с худым лицом. Прежде чем притронуться ко мне, он несколько минут рассматривал моё лицо, напевая жалкое подобие какой-то песенки. Затем, продолжая напевать, положил мне на шею два пальца и попросил Байи приоткрыть лиф моего платья. Она выполнила «го просьбу дрожащими пальцами; в пятнадцать лет груди у меня уже сформировались, хотя и не достигли ещё полного размера.

Говорят, что преждевременно развившиеся молодые девушки часто влюбляются в своих лекарей, потому что эти джентльмены заглядывают туда, куда не смел заглядывать до них ни один мужчина. На мой взгляд, эти девицы либо страдали ярко выраженным слабоумием, либо их лекари оказались куда привлекательнее, чем тот, что осматривал меня. Даже если бы я и не продолжала жить воспоминаниями об объятиях Суффолка, то не испытала бы ничего, кроме презрения, к этому похожему на куницу человечку, который, продолжая мурлыкать нечто невообразимое, приложил ухо к моей груди. Зачем лекарь это сделал, я не знаю, но полагаю, что он просто тешил свою похоть. С чего бы иначе ему усомниться, что моё сердце всё ещё бьётся, ведь об этом убедительно свидетельствовало моё тяжёлое дыхание. Но тут я впервые заметила, что и на груди у меня высыпали пустулы.

Кончив оскорблять моё женское достоинство, он перешёл к прямому нападению на мои жизненно важные органы: запрокинув мою голову, заглянул в ноздри и даже сунул свой омерзительный палец в одно из отверстий, что вызвало у меня новый приступ кашля.

И всё-таки он сообщил мне лучшую новость, какую я когда-либо слышала за свою короткую жизнь, хотя вначале я и не оценила в полной мере значения его диагноза. Самолично завязав тесёмки на моём халате, он сказал:

   — Не думаю, что у вашей светлости малая оспа. — Слушая лекаря, я с трудом верила его словам. Я полагаю, что у вас другая разновидность этой болезни: ветряная оспа, или в просторечии — ветрянка. Эта болезнь не столь опасна и заразительна.

   — Как вы различаете их? — спросила я.

   — Это не всегда легко, ваша светлость, однако у каждой болезни есть свои определённые симптомы. При обеих разновидностях высыпают пустулы, но при ветряной оспе они располагаются главным образом на лице и теле, при малой же оспе бывают поражены прежде всего ноздри. Ваши ноздри совершенно чисты.

Так вот что он, оказывается, хотел установить, прося, чтобы меня раздели. Я почти простила его.

   — Стало быть, смерть мне не угрожает?

   — Думаю, что нет. Ваша светлость молоды и сильны.

   — И у меня не будет никаких отметин?

   — Этого, к сожалению, я не могу гарантировать. — Заметив, что чувство облегчения, отразившееся на моём лице, сменилось озабоченностью, он поспешил добавить: — Но если ваша светлость воздержится от расчёсывания пустул, можно с полным основанием надеяться, что они бесследно исчезнут, не причинив никакого ущерба вашей красоте.