Повелительница львов - [144]

И она ещё усугубилась, когда пришло известие, что Эдуард Марчский, получив финансовую поддержку от своего зятя Карла Бургундского, высадился на северо-востоке Англии. Ветер, который препятствовал нам, благоприятствовал ему, ибо он отправился в путь из Нижних земель[39]. Именно известие о том, что Марч сумел заручиться поддержкой Бургундии, и вынудило кузена Луи решиться, отправить меня в Англию, ибо теперь можно было не бояться измены Уорика: совершенно очевидно, что Марч полон решимости отомстить.

Известие о высадке Марча, естественно, нас огорчило. Мы не могли плыть на север, однако на юг корабли двигались, подгоняемые попутным ветром.

Вскоре от Уорика прибыл гонец: граф извещал, что полностью управляет ходом событий и намеревается, оставив Лондон, отправиться на север, чтобы разделаться с нашим общим врагом. Я оказалась настолько глупа, что поверила, будто это возможно.

13 апреля, в первый день Пасхи, мы наконец вышли в море. Последнее полученное мной донесение прибыло несколько дней назад; в нём сообщалось, что Уорик выходит со своей армией из Лондона, чтобы соединиться с Кларенсом и дать сражение Марчу, который двигался на юг, собирая по пути своих сторонников. Было вполне вероятно, что две армии уже встретились; как позднее выяснилось, это произошло как раз в тот самый день.

Но тогда я этого ещё не знала. Ветер переменился с северо-восточного на восточный и дул теперь нам в борт. Это означало, что мы никоим образом не можем пройти через Солент и достичь Порстмута. Мы старались держаться как можно севернее, но смогли причалить лишь в рыбацкой деревушке, расположенной в устье реки Вей и называвшейся поэтому Веймут. Это место находится далеко от Лондона, но мы всё же порадовались, что наконец-то высадились.

Естественно, мы с принцем хотели как можно скорее добраться до Лондона. В ближайших фермах реквизировали себе лошадей и тут же отправились в путь. Мы скакали без передышки и лишь в полночь остановились в аббатстве Карне. Прежде чем удалиться на ночлег после поспешного ужина, мы с Эдуардом вышли во двор, чтобы полюбоваться мерцающими звёздами и насладиться свежими запахами весенней Англии.

   — Я стану править этой страной, — сказал мой сын, — а ты будешь рядом со мной, дорогая мама.

Мы обнялись. Казалось, целая жизнь, исполненная напряжённейших усилий, подошла к концу. Она и в самом деле подошла к концу.

На следующее утро мы доехали до Больё, где остановились позавтракать. Мы уже готовились сесть на коней и отправиться дальше, когда услышали стук копыт. Не зная, чего ожидать, мы с тревогой смотрели на пологие холмы перед нами, и, признаюсь, моё сердце так и подпрыгнуло, когда я увидела, что навстречу нам едут Эдмунд Сомерсет, его младший брат Джон Бофор, а также несколько ланкастерских лордов, всё в большом смятении. Нетрудно было предположить самое худшее, ибо, если бы Уорик одержал победу и захватил в плен Марча, достаточно было бы послать с радостными вестями одного гонца.

   — Мы разгромлены! — вскричал Джон Бофор, соскакивая с седла и бросаясь к моим ногам.

Я пыталась сохранить спокойствие.

   — Как это могло произойти? — спросила я.

   — Кларенс, — простонал молодой человек. — Он перешёл на сторону брата.

Что ж, будь я с ними, могла бы предвидеть это.

Спешился и Эдмунд, само олицетворение отчаяния.

— Всё бы ещё ничего, если б не туман, — пробормотал он. — Туман был такой густой, что не отличишь своих от чужих. На правом фланге мы действовали успешнее, но у йоркистов было преимущество на левом фланге, и когда они развернулись и напали на нас с тылу, наши люди с криками «Измена!», «Измена!» разбежались.

   — А что с Уориком?

   — Он убит, ваша светлость.

При этих ужасных словах утреннее небо у меня над головой как будто потемнело, голова закружилась. Я пошатнулась, и фрейлинам пришлось меня поддержать. Это был первый и последний раз в моей жизни, когда со мной случился обморок. Длился он, однако, недолго, но когда я наконец открыла глаза, мне захотелось тут же закрыть их вновь — лишь бы не видеть этих мрачных лиц вокруг меня. Принцесса Уэльская, как и её мать, плакали. Я не могла их винить, ибо этот человек доводился отцом одной и мужем другой. Но...

   — Как умер граф? — спросила я.

   — Он слез с коня, чтобы сражаться пешим, объяснил Эдмунд.

Весьма предусмотрительно, подумала я, он, видимо, хотел убедить своих солдат, что не убежит и не оставит их, как сделал это при Сент-Олбансе.

   — Когда стало ясно, что битва проиграна, — продолжал Эдмунд, — графа уговорили бежать, но он уже не смог найти своего коня и был зарублен в схватке.

   — Где всё это произошло? — спросил принц.

   — У Хай-Барнета, к северу от Лондона, — ответил Эдмунд. — Марч, без сомнения, уже в городе. Вы должны бежать, ваша светлость. Ваши корабли всё ещё ждут?

К этому времени я уже оправилась от удара. Произошло то, что я смутно предвидела: в решительный момент Уорик показал свою несостоятельность, хрупкая тростинка сломалась. С другой стороны, он всегда становился для меня камнем преткновения. Но был и ещё один камень преткновения.

   — А король Генрих? — спросила я.