Повелители сумерек - [2]

Эви не сводила взгляда с фасада соседнего дома. Независимо от того, в какую рань она начинала свои упражнения, ее привычка «накачиваться» голышом всегда привлекала с десяток зрителей. Правда, Эви еще не решила для себя, как относиться к этому.

Вот и сегодня, несмотря на то, что она приступила к своим упражнениям на полчаса раньше обычного, судя по всему, это не имело никакого значения.

В четвертом окне сверху в третьем ряду слева виднелся любопытный. Он выдавал себя высокоспектральным блеском линз бинокля. Эви напрягла зрение, наводя фокус на парня. Окно тотчас же приобрело необходимую резкость, а весь остальной Манхэттен слился в размытую картину бокового зрения. Эви разглядела лицо — в черно-белой гамме и словно разрезанное на полосы венецианскими ставнями на его окне. На вид парню было где-то за двадцать, и, судя по всему, он был из белых англоамериканцев. Правда, Эви не удалось рассмотреть, что там у него за спиной в сумраке комнаты. Сам парень был вооружен полевым биноклем, британским «восьмидесятым», с установкой ночного видения.

Эви еще несколько раз отжалась, затем снова открыла глаза и навела резкость на парня. Декабрь, а с парня градом катится пот. Эви были хорошо видны его мокрые подмышки и влажный блеск на лбу. Что-то здесь было не так, причем это вряд ли можно было отнести к разряду нью-йоркских странностей.

Эви трудилась изо всех сил, пока сама вся не покрылась испариной. Она до того взмокла, что даже стала соскальзывать с пластикового сиденья. Обычно это не доставляло ей неудобства, но, судя по всему, она порядком подрастеряла былую форму. Эви отжала ногами пресс еще пару раз и сделала передышку, потянувшись за полотенцем, чтобы подложить его под себя на сиденье. Остановившись, она снова напрягла зрение, чтобы лучше рассмотреть того любопытного парня. Вот тогда-то она разглядела, что у него в одном ухе торчит мини-наушник, а на горле укреплен ларингофон. Сначала она этого не заметила, по-видимому, из-за жалюзи и отбрасываемой ими тени. К тому же этот тип разговаривал сам с собой.

И хотя на Манхэттене можно увидеть сколько угодно чокнутых, бормочущих что-то себе под нос, этот явно разговаривал с кем-то другим.

Говорил он четко и вслух, поэтому Эви могла читать по губам. Делать это на расстоянии свыше ста метров было довольно тяжело, но в свое время японские биоинженеры потрудились на славу, оснастив Эви отличными глазами.

Эви, чтобы не выдать себя, не стала таращиться на парня. Он ведь легко мог догадаться, что она заметила его, и тогда того и гляди задернет жалюзи или нырнет в глубь комнаты. Даже ее короткая передышка на ножном тренажере могла спугнуть его. Эви снова принялась накачивать мускулатуру.

К счастью, парень не заметил ее остановки. Вот почему Эви, пока он разглядывал ее ноги, пыталась по губам прочитать, что же он говорит.

А говорил он явно не по-английски, и в первое мгновение это выбило ее из равновесия, однако Эви тотчас узнала открытые слоги японского языка. Черт! Читать по губам язык, в котором огромную роль играет интонация, было едва ли не безнадежной попыткой. Затем парень слегка кивнул и перешел на арабский. В арабском Эви была подкована сильнее, чем в японском.

Сказанное парнем выглядело примерно следующим образом: «Приготовиться. „Груз“ на юго-западном балконе. Первая команда отвечает за передачу. Вторая и третья прикрывают лестницу». Вовсе не нужно было быть из ряда гениев, чтобы тотчас понять о каком «грузе» идет речь. И хотя Эви была воспитана в среде израильтян, что вполне могло предвзято настроить ее против любого, кто говорил по-арабски, не трудно было догадаться, что «передача» скорее всего из разряда чего-то малоприятного.

Она в двадцатый раз отжимала пресс, а поэтому была вынуждена несколько раз моргнуть, чтобы снова поймать наблюдающего в поле зрения. Как только Эви снова навела резкость и увеличила угол обзора, краем глаза она заметила какую-то вспышку. Одновременно до нее донесся какой-то скрип. Как оказалось, это открылось окно на верхнем этаже здания по соседству с домом, откуда велось наблюдение. Скрип и урчание, доносившиеся теперь до Эви, принадлежали скоростному лифту, что соединял первый и последний этажи.

Кроме нее никто теоретически не мог воспользоваться этим лифтом, так как вторая квартира на верхнем этаже оставалась незанятой.

Полковник Абдель, ее первый наставник, ставший ей почти что отцом, вбил ей в голову несколько непреложных правил, и одно из первых в их списке гласило: «знай свою территорию». Эви как пять пальцев изучила дом, в котором жила, знала всех до единого жильцов, знала происхождение всех звуков, а так же то, что лифт достигает верхнего этажа за сорок семь секунд.

Двустворчатая балконная дверь находилась за углом. От оружия Эви отделяли какие-то пятнадцать метров. Открытое окно на той стороне улицы вспыхнуло снова, и какое-то животное чувство заставило Эви тотчас оставить свой тренажер и прыжком броситься на крышу. Позади нее что-то с силой ударилось о сиденье, с которого она только что соскочила. Она услышала треск разрываемого металла и свист вытекающей гидравлической жидкости.