Повелители Небес - [53]

Мы оказались в самой гуще сражения, и какое-то время я только уворачивался и отражал удары, стоя плечом к плечу с Клетоном. Леон куда-то подевался. Я бросил короткий взгляд на Мартуса, тот лежал на боку, тело его покрывали ужасные раны, и кровь, струясь изо рта, заливала бороду.

В следующую секунду мы вдруг оказались одни, клубок дерущихся отодвинулся в сторону. Позади я увидел, как Керан из последних сил сдерживает натиск сразу двух Хо-раби. Мы с Клетоном поспешили ему на помощь. Я обрушил удар своего меча на черные доспехи врага. Хо-раби, казалось, даже не заметил этого. Тогда я прыгнул ему на спину, левой рукой обхватил его шлем, пытаясь перерезать ему горло. Керан ударил Хо-раби в пах, и тот издал странный высокий стон. Я все-таки сумел перерезать ему глотку, но и сам не устоял на ногах, падая под тяжестью тела убитого. Сапоги дерущихся топтали нас, и я вдруг понял, что, пока я встану, чей-нибудь клинок найдет меня, а если нет, то тогда меня скорее всего затопчут насмерть. Вдруг кто-то схватил меня за руку, помогая подняться. К моему огромному удивлению, спасителем моим оказался Ардион, который смотрел на меня одним глазом, другой заливала кровь из рассеченной брови. Начальник сказал:

— Не можешь больше сражаться — уходи.

Я замотал головой, не в силах ответить, но в то же время не желая спасаться бегством с поля боя.

Он понял меня, и мы оба кинулись обратно в сечу.

Врагов было уже немного, потому что наше численное превосходство дало себя знать, несмотря на то что Хо-раби сражались и с большим умением, и с большей яростью, чем мы. Скоро их сопротивление было подавлено окончательно.

Тут вдруг я понял, что серьезно ранен в руку и грудь. Кровь из раны в бедре заливала мои штаны. Я едва мог наступать на эту ногу. Клетон получил хороший удар по ребрам, к тому же у него оказалась сломанной рука. Мы как могли перевязали друг другу раны и, едва волоча ноги, поковыляли к нашему командиру, ожидая дальнейших распоряжений.

Наступила ночь, но вокруг было светло от пылавших зданий. Люди делали все, что можно, чтобы потушить пожары, а вокруг продолжала шуметь битва. Керан окинул нас взглядом и велел тяжелораненым отправляться назад в школу. Мы с Клетоном оперлись друг о друга и уверили нашего начальника, что еще вполне можем продолжать сражаться.

— Мартус убит, — сказал я.

Керан, опустив голову, приказал нам отправляться вместе с другими ранеными.

Дальнейшее было как в тумане: я увидел, что Урт присел на корточках возле моей кровати. В руках слуга держал чашу с дымившимся отваром. Я отверг лекарство и, едва шевеля пересохшим языком, прошептал:

— Рвиан?

Урт покачал головой:

— Пока не знаю.

Я выругался и попытался приподняться, очертания комнаты поплыли у меня перед глазами, и откуда-то издалека я услышал слова Урта:

— Лежите спокойно, Давиот. Господин Телек говорит, что вы потеряли очень много крови. Не надо пытаться вставать, просто лежите, и все.

Помнится, что я попытался что-то ответить, возразить слуге, но на меня словно обрушились издалека волны какого-то света и звуков, в которых я плескался точно обломок кораблекрушения на волнах прилива. Мне вдруг стало очень трудно сосредоточить на чем-нибудь свой взгляд. Я подумал о рыбе, бьющейся в сетях в тщетной надежде вырваться обратно в свою стихию. Затем я увидел другую рыбу, умирающую под ножом рыбака.

Трое суток меня лихорадило (позже Урт и Клетон сказали мне об этом), друзья обмывали и кормили меня, а на протяжении всего этого времени Повелители Небес непрестанно атаковали город, нанося ему неслыханные ранее разрушения.

Когда же наконец лихорадка оставила меня, я почувствовал себя слабым, как новорожденный младенец. Думаю, что, если бы не Телек с его лекарствами и не мои друзья, я бы скорее всего умер. Но все-таки я поправлялся, лежа без сил в постели, слыша грохот сражения в небе и на улицах Дюрбрехта, не в состоянии сделать ничего, кроме как скрипеть зубами от слабости и злости. Сражение длилось еще два дня, и затем наконец наступила тишина.

Я скорбел о погибших, но более всего волновала меня судьба Рвиан.

Известия о ней я получил только на двенадцатый день. Урт, как и все, кто мог держаться на ногах из числа Измененных и людей, был очень занят, но, несмотря ни на что, сумел каким-то образом связаться с Лир. Он подошел ко мне, когда я в полном одиночестве, злой, как разгневанный Клетон, глазел в окно: там убирали развалины и пытались привести в порядок строения. День выдался солнечный, в небе не было ни облаков, ни вражеских кораблей. Урт вошел, и я повернул к нему свое лицо, которое говорило само за себя.

Слуга закрыл дверь и произнес:

— Я говорил с Лир.

Тон, которым он произнес это, и выражение его лица готовы были подтвердить мои худшие ожидания. Меня охватил тревожный озноб. Точно где-то передо мной или во мне самом разверзлась яма. Я ощутил страшную пустоту. Собравшись с силами, я произнес страшные слова:

— Она мертва?

— Нет, — покачал головой Урт. — Она жива.

— Ранена? — спросил я в своей безнадежной уверенности. — Очень тяжело? Смертельно?

Урт сделал несколько шагов в глубь комнаты и остановился передо мной. Уже по самой фигуре его я мог сказать, что новости он принес мне нехорошие. В глазах слуги я, как ни старался, не мог прочитать ничего, кроме сочувствия. Он снова отрицательно покачал головой.