Повелители кладов - [59]

— А где твой друг Иконников?

— А, пошел прогуляться вдоль моря.

— Я надеюсь — не купаться? — встревожилась Мурашка.

— Не, он без плавок ушел, — прямолинейно заявил Казаков.

Сообщение о том, что Иконников совершает променад без купальных принадлежностей, успокоило Мурашку, и она поплыла дальше вдоль бунгало проверять своих беспокойных подопечных. Вовка, однако, достаточно хорошо знал свою классную, чтобы наивно решить, что проверка их дисциплинированности и законопослушности будет одноактной. Поэтому он затащил в номер Кащея и, пообещав немыслимые дивиденды, запер беднягу в туалете. В случае появления Мурашки в ближайшие полчаса Кащей должен был осуществлять в уборной бурную деятельность путем дерганья за ручку спуска воды в унитазе и шуршания туалетной бумагой.

Как и предполагал Вовка, Мурашка, налюбезничавшись в основном здании со Стафисом, на обратном пути снова заглянула в номер Казакова и Иконникова то ли для того, чтобы проверить, не смотрят ли они какую-нибудь порнуху, то ли просто так, для порядка.

— Ну что, Вова, купаться пойдешь?

— Да, вечерком, а то я че-то обгорел, — похлопал себя по красно-кумачовым рукам Казаков.

— А Леша? — обвела взглядом комнату Мурашка.

— А, он опять меч-рыбы обожрался, — махнул рукой Вовка, — говорил ему — нельзя столько жрать.

На слове "жрать" Вовка повысил голос, поскольку это был сигнал, после которого Кащею следовало изобразить тайфун в туалете. И действительно, оттуда донеслись звуки, свидетельствующие о том, что посетитель этого гигиенического заведения занят там весьма серьезно и надолго.

— Ну, если что, — предупредила Мурашка, — подойди ко мне. У меня есть активированный уголь.

— Да не, все будет в порядке, — махнул рукой Вовка, — но если что, то конечно же.

Совершенно убежденная в том, что два охламона — Иконников и Казаков — не собираются выкинуть какой-нибудь фортель, Мурашка прошествовала дальше, чтобы еще разок проконтролировать девочек. Уж больно пылкие взгляды бросали местные греки на не по годам развитых Мальвину и Шизгару. Тут нужен был глаз да глаз.

Как только Лешка увидел Никоса, он сразу понял: случились какие-то очень важные события. Никос прямо искрился новостями — так ему не терпелось рассказать о своих ночных похождениях. Первым делом он по порядку, стараясь не сбиваться, поведал о передвижениях граждан Бутякова и Грибкова-Майского по ночному городу. Потом Никос поднял майку, выдернул из-под резинки шорт тетрадку и стал зачитывать Лешке выражения, которые он не понял во время разговора двух аферистов. Некоторые слова и фразы были незнакомы и самому Лешке, но кое-что он Никосу растолковал.

Через пять минут тот уже знал, что "линять" на языке преступников означает — "убегать, совершать побег", "кинуть" — "обмануть, подвести", "сделать зонтик" — "ограбить дом путем пролома потолка", "шорох" — "опасность", а "поздравить с добрым утром" — "осуществить налет на рассвете".

— Что ж нам теперь делать-то? — пригорюнился Лешка, закончив урок уголовно-блатного жаргона. — Копать дальше в поисках сабли опасно — спугнем этих мазуриков. Заявлять в полицию рано — они еще ничего не совершили. Поди докажи, что они машину украли. От своей закладки в Фортецце они запросто отопрутся. Остальное все спишут на детские бредни.

— Да, — покивал Никос, — придется брать их с этим… С поличными.

— Ты уверен, что до вечера они никуда не денутся? — посмотрел Лешка Никосу в глаза.

Тот махнул своими не по-мальчишески длинными ресницами и подтвердил свой логический вывод:

— Утром, когда они вышли, к машине не приближались. Перешли на другую сторону улицы и даже на нее не взглянули. Я думаю, они специально ее поставили на отстой, чтобы выяснить — заинтересуется ею полиция или нет. Если до вечера все будет спокойно, значит, этот автомобиль просто брошенный. Тогда ночью они ограбят ювелирный магазин и вместе со всеми деньгами, прихватив Ставракиса, поедут в какую-то бухту, где их дожидается катер или моторка.

— Ну что ж, — резюмировал Лешка, — тогда я срочно рву когти домой, а вечером, как только наши все улягутся, мы с Вовкой сюда приедем.

— Я не понял насчет "рвать когти", — автоматически потянулся Никос к своей тетрадке.

— Ах да, — пояснил Лешка небрежно, — это, кстати, тоже воровской жаргон, значит — "быстро куда-то ехать". Ладно, тогда в полночь здесь же, на этом месте.

— Да, — мотнул головой Никос, — а я пока пойду, может, поспать удастся, а то глаза слипаются и голова… это… Как чугунный чайник.

В половине двенадцатого ночи, когда на всей территории отеля уже было тихо и лишь приглушенные звуки музыки доносились из ночного бара, Вовка и Лешка выскользнули через окно на улицу и притаились в кустах. Вокруг никого не было видно. Покачивали своими мохнатыми головами зонтики, плескалась в бассейне вода, надрывались цикады, и только изредка слышались шаги: кто-то, притомившись, шлепал по дорожке в свое бунгало.

Короткими перебежками, как индейцы, подбирающиеся к форту противника, Вовка и Лешка пробрались к забору, к тому месту, которое они приметили еще днем. Здесь росло дерево, и одна из его веток свисала над забором. Более удобную природную лестницу найти было трудно. Однако до самой ветки добираться пришлось в два приема. Сначала Лешка подсадил на своих плечах Вовку, а потом с большими трудами, уцепившись за его руку, забрался туда и сам. Осторожно переступая, чтобы не свалиться, Вовка пробрался по ветке над забором и спрыгнул вниз. Ветка спружинила, листья тихонько зашуршали — все прошло тихо, если не считать чертыхания Вовки, который не удержался на ногах и полетел вниз по склону. Лешка, наученный горьким опытом товарища, действовал более осторожно, а потому не получил даже легких ушибов.