Повелители камней - [4]
Почему Бродерик так себя с ним вел? Это было так же странно, как и то, с какой неохотой Телерхайд послал его сюда. Брату Ньяла, Брэндону, не пришлось ни ждать своего меча, ни помогать ковать его. Всего через пару недель после своего восемнадцатилетия Брэндон разыскал Бродерика, остановился на постой у семьи гномов, лакомился там пирогом с козлятиной и кексами, пока его меч не был готов. Ньял попытался вспомнить, что говорил ему Телерхайд о создании Доносчика. Уж конечно, великий воин не прикладывал рук к изготовлению своего собственного меча. Но Ньялу некогда было отдыхать и строить догадки: кузнец позвал его, и юноша неимоверным усилием воли заставил себя встать на ноги.
Внутри кузницу ярко освещал горн. На наковальне лежал длинный плоский кусок железа, напоминающий очертаниями меч. Мокрые волосы Бродерика прилипли к голове, его огромные уши торчали, будто маленькие крылья. Гном не сказал ни слова, только кивком велел Ньялу приступать к работе. Мехи снова засопели, горн замерцал от жара. Кузнец то и дело поворачивал будущий клинок длинными клещами, пока сталь не разогрелась докрасна. Наконец он довольно улыбнулся и опустил клинок в корыто с водой. Железо сердито зашипело.
— Ни трещинки, ни выбоины… прекрасно, — сообщил Бродерик, осматривая остывший металл. — Он прошел первое испытание! Теперь мы должны его закалить, чтобы он обрел прочность. — Бродерик снова указал жестом на горн, но руки Ньяла так отяжелели, что он едва сумел дотянуться до шеста.
— Не могу больше, мне нужно отдохнуть, — взмолился он.
— Сейчас не время для отдыха! — рявкнул гном. — Сейчас самая работа начнется, юноша! Если ты хочешь получить этот меч, ты должен отдать мне всю свою силу!
Ньял с неохотой, спотыкаясь, поплелся к мехам. Жара была нестерпимой, пот ручьями лился по его телу. Казалось, шест мехов становился все неподатливее. Волдыри на ладонях лопнули и кровоточили. Ньял хрипел и задыхался, а мехи не слушались его, протестующе стонали и ревели. Он бы заплакал, если бы гном не смотрел на него. Но, выгибая спину, он тянул и нажимал на шест, поднимал и опускал. Дыхание перешло в короткие всхлипы, руки подрагивали от напряжения.
В огне клинок засветился малиновым, потом оранжевым.
— Еще! — крикнул кузнец, прикрывая руками лицо от жара.
Возмущенно шипя, мехи раздували угли: вот они уже голубые, вот они побелели, а клинок посветлел, зазолотился. Кузнец снова и снова поворачивал его, добиваясь, чтобы свечение было ровным от одного конца меча до другого. Цвет его из темно-золотого стал ярко-золотым, затем ещё ярче…
Ньял перестал чувствовать свое тело. Не осталось ни боли, ни изнеможения, только ощущение, что он стал частью мехов, что он всегда был здесь, в неистовом свечении горна, и всегда будет. Клинок замерцал, дрожа и пульсируя на углях. Но не только будущий меч бился во мраке кузницы. Будто окруженный безмолвным аккордом музыки, Ньял излучал сияние более чистое, чем любой свет. Гном заметил это и довольно улыбнулся.
Железо засветилось бледным оттенком золота, и тогда наконец мастер кузнец крикнул: «Да!», — выхватил клинок из огня и бросил его в чан с водой. Вода забурлила, пар заполнил кузницу. Вспышка молнии на дворе заставила Ньяла вздрогнуть от неожиданности. Раскаты грома пробежали по холмам.
— Гроза будет нешуточная, — заметил кузнец.
Он быстро выковал рукоять из металлических обрезков, лежавших на полу. Ньял устало смотрел на собиравшиеся на горизонте зловещие тучи.
Наконец готовый темный и тяжелый меч лег на наковальню. Снаружи бушевала гроза, проливной дождь низвергался на гумно. Бродерик вытер пот со лба и указал на каменный круг рядом с горном.
— Заводи точило, Ньял, и мы снабдим твой клинок жалом.
У Ньяла не было сил протестовать; он только тихо застонал, взялся за рукоятку и повернул тяжеленный точильный камень. Сталь, касаясь камня, оглушающе визжала, но скоро клинок заблестел в руках гнома. Он становился все тоньше и острее.
Гроза прошла, заря осветила небо, когда наконец кузнец кивнул Ньялу, дав знак, что можно отдыхать. В полном изнеможении юноша привалился к стене. Его лицо окаменело, разум и тело опустели: ни мыслей, ни чувств. Он лежал там, где свалился, на полу в углу, и смотрел, как Бродерик обертывает рукоять меча воловьей кожей. Наконец меч был готов. Он ярко блестел.
— Я знаю: обычай людей требует, чтобы ты возвратился к семье для празднования, как только меч будет закончен, — сказал гном, легонько пнув Ньяла ногой. — Так седлай же лошадь.
Ньял двигался словно во сне.
— Стой, девочка, стой! — успокоил он кобылу, когда та прянула в сторону от горна. Перемазанный сажей, он тяжело сел в седло. Гном стоял перед ним, торжественно держа новый меч.
— Я ковал мечи Малриха, сына Малриха, Телерхайда, и сына Телерхайда Брэндона, — медленно сказал он. — Как мой отец до меня и его отец до него, каждый меч я посвящал могуществу Дома Кровелла. Я делал этот меч для тебя, как и все прочие, но я не могу посвятить его тому же, чему были посвящены мечи твоих сородичей.
Несмотря на усталость, этого Ньял стерпеть не смог.
— Бродерик, я работал как проклятый ради этого меча! Имейте совесть, хотя бы посвятите его как положено! Я сын Телерхайда, и это мое право!
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.
Пролилась кровь эльфов и настал Час Презрения. Время, когда предателем может оказаться любой и когда никому нельзя верить. Войны, заговоры, мятежи, интриги. Все против всех и каждый за себя. Но по-прежнему таинственно сплетены судьбы ведьмака Геральта, чародейки Йеннифэр и Дочери Старшей Крови, княжны Цириллы…
Цири, дитя Предназначения, заплутала между мирами. Погоня следует за ней по пятам, и снова, снова — не то место, не то время. Кто в силах спасти ее? Кто способен помочь? Лишь Геральт, ведьмак, мастер меча и магии. Тот, кому не страшны ни кровопролитные сражения, ни полночные засады, ни вражьи чары, ни жестокая сила оружия. Тот, который — один против всех. Тот, которого ведет, направляя, таинственная воля судьбы…
«Кровь эльфов» — конечно же, роман о ведьмаке Геральте. Равно как и роман о княжне из Цинтры, воспитанной ведьмаками и ставшей ведьмачкой. Это книга о Каэр Морхене — цитадели ведьмаков. Их доме. Это произведение о жизни и смерти, любви и разлуке. О верности долгу и о Предназначении… О великой войне и ее последствиях. О мире, в котором все меньше места остается для магии и все больше — для материализма… И связующим звеном не только всего романа, но цикла в целом была и есть Цири — Дитя Старшей Крови…Маленькая принцесса Цири из Цинтры — девочка, чья судьба неразрывно связана с простым ведьмаком — представителем исчезающей профессии, является, как гласят пророчества, носительницей «старшей» — эльфийской — крови.
Мастер меча, ведьмак Геральт, могущественная чародейка Йеннифэр и Дитя Предназначения Цири продолжают свой путь — сквозь кровопролитные сражения и колдовские поединки, предательские засады и вражеские чары. Весь мир против них, но их ведет и направляет таинственная судьба. Дитя Предназначения любой ценой должна войти в Башню Ласточки.